О значении и важности темы новомучеников края ЛуганскИнформЦентру рассказывает член экспертного совета при российской государственной библиотеке, луганский историк, писатель Владимир Федичев.
ПРЯМЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ
Тема моего интервью может показаться не вполне соответствующей сегодняшней повестке. Но в полной мере имеет историческую основу и касается проблем взаимоотношений советской власти с Русской Православной Церковью в 30–40-е годы прошлого века. А точнее — гонений и репрессий в отношении верующих и православных священников вообще.
Все предыдущие и последующие времена в истории имеют прямую взаимосвязь: не было бы предыдущих событий — неизвестно, как бы развивалась дальнейшая история. Не было бы в СССР массовых сталинских репрессий в отношении советских граждан, военных чинов, православных священников — кто знает, как бы шел ход Великой Отечественной войны, приблизили бы они нашу Победу и насколько? Но переписать историю уже нельзя — нравится она нам или нет. Многие значимые события уже не вычеркнуть.
РЕАБИЛИТИРОВАННЫЕ ИСТОРИЕЙ
Так случилось, что в 2000-е мне довелось участвовать в написании трехтомника «Реабилитированные историей. Луганская область». Это работа велась по заказу из Киева, а потому все мы — участники редколлегии — получили допуск для работ с архивами ЧК, ГПУ, НКВД. Мне была поручена тема, касающаяся репрессий в отношении жителей Станично-Луганского района.
Конечно, что сразу бросилось в глаза — это то, что репрессии 1920-1930-х здесь носили исключительно политический характер и были направлены на казачье население и служителей РПЦ, независимо от того, совершали они какие-либо преступления или нет. Участь казаков, как правило, определялась их прошлой сословной принадлежностью и службой в Белой армии во время Гражданской войны.
Что касается православных верующих и служителей церкви, то тут было все проще: вера и вероисповедание рассматривались как признаки контрреволюции, а сами храмы и церковные общины — как антисоветские ячейки, подрывающие авторитет и устои советской власти. И это понятно. Идея коммунистического будущего не могла никак стоять на равных с православием. Слишком много в ней было туманных обещаний народу, радикальных призывов и обмана. К примеру, лозунги «Земля — крестьянам!», «Фабрики — рабочим!» не состоялись: крестьяне в СССР так никогда и не стали собственниками земли, а рабочие — хозяевами фабрик и заводов.
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
На примере нашего края очевидно, что гонения и репрессии в отношении православных священников начались еще в ходе Гражданской войны. Тогда их просто убивали из принципа политической целесообразности по пути продвижения большевистских армий вглубь Донбасса. Случаи эти нередки.
Так, в декабре 1918 года в Беловодске восставшие крестьяне, которые называли себя «красными партизанами», а белые считали их бандами, убили местного священника отца Иоанна за то, что тот призывал восставших «к уму-разуму» и был уличен в сочувствии казакам. Сначала ему обрезали волосы, «а затем человек из Гончаровки в него выстрелил». В те же дни в Евсуге красноармейцы наступающего на Луганск Воронежского полка ВЧК расстреляли священника Георгия Пономарева и депутата уездного собрания Дмитрия Бабкина. В январе 1919 года при захвате Станицы Луганской красноармейцами был зверски убит псаломщик Чугинского Петропавловского храма Степан Петрович Попов. Его и еще четверых казаков сначала расстреляли, а тела сбросили в колодец, забросав его гранатами. Изуверская казнь. В хуторе Туроверово-Глубокинском был также убит местный священник. И это только те жертвы, которых я встречал по ходу работы в архиве, не ставя самоцелью развивать эту тему. Наверное, общее количество подобных жертв еще предстоит выявить историкам.
КЛАССОВАЯ БОРЬБА
После Гражданской войны мало что изменилось. Казалось бы, мирные годы — время созидать. Но большевики говорят, что с развитием социализма классовая борьба только усилится. Усилились и репрессии в отношении неугодной части населения. В 1929 году в Станично-Луганском районе одной из первых жертв «развития социализма» стал священник Покровской церкви хутора Нижне-Ольховского Сергий Кожин.
На него дал показания председатель Нижне-Ольховского сельского совета товарищ Фирсов Никифор Иванович, бывший красноармеец, член ВКП (б). Вот текст, с сохранением стилистики и орфографии: «…Поп села Нижняя Ольховая имеет за собой очень много. Настроен против советской власти. Во время Гражданской войны отступал с Белой армией. Помогал белым вербовать казаков в казачьи полки, благословлял их в церкви. Говорил: „уже немного осталось, потерпите, скоро все будет по-старому. Советской власти будет конец…. Когда на него наложили налог 40 ц. хлеба — отказался платить…“. Еще до ареста у отца Сергия отняли дом, который был куплен для него еще в дореволюционное время на средства общины. Семью выселили с хутора. Суд приговорил Сергия Кожина к расстрелу. В 1935 году и сам доносчик Фирсов был арестован как „враг народа“, осужден на десять лет исправительно-трудового лагеря. Наказание отбывал на острове Сахалин.
В 1932 году был репрессирован Яков Федотович Раевский — священник Петропавловского храма хутора Чугинского. Сам он 1882 года рождения, родом из Орловской губернии, окончил духовное училище. В 1904 был мобилизован на Русско-японскую войну в качестве полкового священника. Через некоторый промежуток времени в 1914–1918 годах был мобилизован на Первую Мировую войну. С 1930 года — священник Петропавловского храма. Приговорен к трем годам концлагерей с отбыванием наказания в Северных краях. В обвинительном заключении отмечено: «…Организовал группу настроенных против советской власти казаков из 11 человек». Находясь в застенках ГПУ (Государственное политическое управление при НКВД — прим. ЛИЦ), отец Яков показал: «…Ведя беседы, мы пришли к выводу, что рано или поздно буржуазные государства объявят СССР войну. По нашему мнению, первой это должна сделать Япония. Недовольное казачество и раскулаченные граждане — те, кто был обижен советской властью, должны этим воспользоваться для свержения большевизма в нашей стане…». Изучив немало подобных дел, я сильно сомневаюсь, что это были откровенные показания священника. В те времена ГПУшники часто нарушали законы следствия, применяли к арестованным методы физического воздействия, шантаж и подлоги, подделку подписей заключенных и другое.
ПИК РЕПРЕССИЙ
Пик репрессий пришелся на период 1937–1938 годов. В Донбассе началась кровавая чистка: на репрессии устанавливались лимиты. В органах НКВД и других силовых структурах велось соцсоревнование — кто больше изведет «врагов народа» и перевыполнит план. Соцсоревнование в силовых структурах отменил лично Сталин в 1942 году. Но в лагерях оно процветало во все времена СССР.
Директива № 63 от 5 октября 1937 года наркома внутренних дел УССР товарища Леплевского в адрес областных управлений НКВД гласила: «…Совершенно секретно. Имеющиеся в НКВД данные свидетельствуют о том, что церковники и сектанты всех течений в большой мере активизировались и ведут свою активную антисоветскую деятельность… Обязываю вас принять решительные меры к ликвидации церковно-сектантских контрреволюционных организаций… В кратчайший срок произвести разгром церковных кадров. При операции по обновленцам учесть необходимость сохранения нынешнего соотношения сил между ними и Тихоновцами».
В 1937 году на Луганщине стали массово выявляться контрреволюционные церковные ячейки. Особо хочу остановиться на репрессиях в отношении священника Чугинского Петропавловского храма Светозарова Алексея Семеновича, 1873 года рождения. В период Гражданской войны служил в храме, отступал с Белой армией на юг. На Кубани попал в плен к красным. Первый раз был осужден в 1929 году на год принудительных работ «за неуплату налога». Вновь арестован в 1937 году. Показания на него дала работница завода «Октябрьской революции», бухгалтер-счетовод Александра Григорьевна Иванова: «…на протяжении всего времени моего знакомства, он (Алексей Светозаров) проводил контрреволюционную работу против существующего строя. Нигде не работает. Устраивает нелегальные сборы церковников. В период закрытия церквей в 1934-1935 призывал объединяться и выступать против коммунистов…». Свидетель Александр Николаевич Мирошниченко: «…Светозаров вместе с кулачеством говорили гражданам о нецелесообразности колхозов… В кругу верующих призывал объединяться и оказывать сопротивление закрытию церквей и снятию колоколов…». Из обвинительного заключения по делу Р 3747 в отношении Светозарова: «…состоял на церковной службе с 1897 по 1937. Является враждебно настроенным элементом, ведет активную работу против мероприятий партии и правительства путем агитации…». Выписка из заседания «тройки» УНКВД по Донецкой области: «Светозарова А.С. — расстрелять». Данные о родственниках не установлены. И это при том, что у него на свободе оставалась семья — жена и пятеро детей. В 1989 году Светозаров был реабилитирован.
ВЫСШАЯ МЕРА
Весной 1937 года житель хутора Камышный Станично-Луганского района Александр Иванович Никитченков сообщал в НКВД (текст с сохранением стилистики и орфографии): «У моей матери Никитченковой Харитины Романовны по воскресеньям собираются: священник о. Владимир Краснопольский (далее еще десять имен)… Когда ведутся разговоры, меня выгоняют. Краснопольский систематически агитирует эту группу. Чтобы не шли в колхозы… Я написал заявление в комсомол, но мать сказала, что если вступлю, то в дом чтобы больше не приходил…». Свидетель Михаил Васильевич Берендеев: «…В 1935 году, когда общее собрание избирателей Камышанского сельсовета вынесло решение о закрытии местной церкви и передачи ее под культурное учреждение, то Краснопольский призывал, чтобы люди не шли на это собрание…». Подобные свидетельства дали еще ряд граждан.
Осложняло положение священника и то, что его сын — Александр Краснопольский — бывший офицер Донской армии, воевал против красных в годы Гражданской войны в составе 48-го Луганского пешего казачьего полка, теперь находился в эмиграции в Сербии. Отец и сын некоторое время вели почтовую переписку, которая была прекращена по инициативе НКВД.
Из обвинительного заключения по делу Краснопольского: «…Краснопольский — поп, является организатором активного религиозного элемента… Ходил по квартирам колхозников и единоличников, собирал подписи для восстановления церкви. Призывал колхозников не ходить на работу в колхоз. Следственное дело направляется на рассмотрение „тройки“ УНКВД по второй категории…». Вторая категория — это приговор к заключению в ИТЛ (исправительно-трудовой лагель — прим. ЛИЦ) для принудительных работ на стройках СССР. Для 75-летнего священника это практически высшая мера наказания. Краснопольский реабилитирован в 1994 году.
И таких фатов много. Не все удалось выяснить в ходе моей работы. Еще много подобных дел пылятся на полках госхранов. Это дела на подвижников православной веры, невинно пострадавших в годы гонений на РПЦ в период СССР. А их подвиг — это непоколебимость, твердые убеждения и страдания за Веру. Люди должны знать и помнить их имена.
