ЛуганскИнформЦентр продолжает публиковать прозу, рожденную в горниле специальной военной операции. Ранее ЛИЦ уже представлял произведение из книги «Хроники Двенадцатого бата» бойца ополчения и СВО (2015-2023) социального координатора фонда «Защитники Отечества» в ЛНР Андрея Огилько. В сегодняшней публикации — его новый рассказ, который войдет в книгу, планируемую к выпуску санкт-петербургским издательством «Лира».
«Местами „Град“», автор — Андрей Огилько.
«Земля. Небо.
Между землей и небом — война».
В. Цой.
— Док — Яцыку!
— На связи Док…
— Нам выползать?
— Готов, давайте!
Лялька осторожно высовывает «морду» из подлеска, на секунду замирает, как бы принюхиваясь. Потом взрыкивает движком и бодро катит на огневую, к заранее установленной мною вешке.
Давайте сразу представимся для тех, кто не читал «Хроники двенадцатого бата». Мы — это 12 БТРО (батальон территориальной обороны — прим. ЛИЦ) Свердловска, Луганской Республики, точнее то, что к этому моменту от него осталось. Батальон существует с 2014 года, начал свой путь в спецоперации с первого ее дня — с боя на Счастьинском мосту, и к описываемому мной моменту штурмует Рубежное.
Лялька, Ляля, Лялечка имеет официальное название БМ-21. Если кто не в курсе, то она же — РСЗО «Град», система залпового огня, с «пакетом» из 40 пусковых труб, способная залпом накрыть площадь четыреста на триста метров. Машинка была честно затрофеена батальоном у супостатов, возвращена на службу Родине и «в ходе тяжелых и продолжительных боев», заработала нехилый авторитет и собственное имя «Лялька».
Нашу реактивную банду сейчас тоже представлю поименно. Собственно, реактивщики мы только по факту, а по штатным должностям остались теми же, кем начинали СВО. Итак…
Яцык — редкостный отморозок и умнейший парняга. По штату числится номером расчета противотанковой «Рапиры», но с самой Червонопоповки гонял командиром штурмовой группы. Вот как раз за сочетание редкостной отбитости на всю голову со сверхъестественным чутьем на опасность. До перевода в батальон, служил вместе со мной в реактивном артиллерийском дивизионе, на тех самых «Градах». Умеет все: от наводчика до командира БМ (боевая машина — прим. ЛИЦ). Высокий, жилистый, одно плечо чуть выше другого из-за сколиоза и небритая морда типичного гопника. При этом Яцык настолько не дурак, что порой умудряется меня, филолога, обескуражить фразой из классики или научными терминами. Еще Яцык великолепно стреляет из любого стрелкового оружия. Как-нибудь расскажу случай, как он умудрился одиночным из РПК — ручного пулемета Калашникова — не только застрелить, но и выпотрошить фазана. Одним выстрелом, Карл! Ка-а-ак?! Понятно, что вышло случайно, но я тогда попросил его в дальнейшем охотиться именно таким образом.
Изюм — позитивный, уравновешенный и не дурак потрепаться. Из всей нашей банды самый мелкий, ростом чуть за 160 сантиметров, сухой и подвижный. Этот руками умеет вообще все: чинить любые машины, гаджеты, может в момент из говна и палок сконструировать что-нибудь нужное, провести свет в блиндаже от какого-нибудь большого аккумулятора, что угодно по строительству. В батальон перевелся из той же реактивки, что и мы с Яцыком, также пять лет вместе. Все мы трое, кстати, переводились с должностей командира БМ. По Изюму я вообще затрудняюсь ответить, есть ли хоть что-нибудь, что он неспособен разобрать, собрать или отремонтировать. Еще он любит технику и водит как Бог все, что способно ездить. Как и Яцык, на «Граде» Изюм умеет абсолютно все.
Женька Косяк — самый молодой, недавно стукнуло аж 24 годика. Тоже бывший (и нынешний) реактивщик. Прослужил там, правда, поменьше нашего, но наводчик очень толковый. Косяк он, кстати, сразу по двум причинам. Во-первых, по фамилии. А во-вторых — Жека постоянно и вдохновенно косячит. Причем, никто решительно не понимает, как персонаж, который в быту с интервалом в пару часов умудряется что-нибудь разбить-уронить-сломать, в бою мгновенно превращается в собранного, решительного и профессионального бойца. Романтик, любит читать, пытается иногда писать стихи (честно — пока плохие), немножко играет на гитаре. В ополчение пошел, к слову, как только стукнуло 18 — по стопам отца. А еще у нашего Косяка четыре месяца назад родился сын.
Горняк — наше все! Это и водила «подсумка» (на армейском сленге — грузовая машина с тентованным кузовом, для перевозки запаса боекомплекта; в нашем случае — реактивных снарядов для РСЗО «Град» — прим. автора), и завхоз, и кладовщик, и повар в одном лице. Невысокий, крепкий, усатый мужичок, с потрясающим чувством юмора. На войне Горняк с 2014 года — без перерыва. Воевал и в пехоте, и в арте. В водители пересажен по причине возраста, чем страшно недоволен и периодически устраивает по этому поводу комбату истерики. Сказку о каше из топора помните? С Горняка писали, зуб даю. Суперспособность этого персонажа — на пустом месте умудриться найти жратву и вкусно ее приготовить. В блиндаже, в посадке, в подвале, в наспех вырытой яме. На дровах, сухом горючем, на выковырянной из мины взрывчатке — получится все равно потрясающе вкусно.
Новик и Круглый — «новобранцы». В смысле, парни пришли по мобилизации, сразу попали в боевую часть и учатся, что называется, на ходу. Обоих забрал с собой, когда меня перекинули с ЗУ-шки на трофейный «Град». Ребятишки совершенно разные как внешне, так и по складу характера.
Санька Круглый — мягкий, культурный, домашний. Собственно, он этого и не скрывал, честно отрекомендовался «мамсиком» при знакомстве. Да, бывает и так. В военкомат таки пришел сам. В герои не рвется. Смотрит, внимает, учится.
Зато Новик — это, скажу вам, персонаж еще тот. Тоже пришел по мобилизации, не был ни в одном пехотном бою, но мнит себя «рэмбой» и отчаянно рвется «в штурма». Кстати, мы этим новым словом пользоваться еще не привыкли и по старинке называем пехоту — пехотой. Разгадка проста: Новик — фанат компьютерных стрелялок. Вдохновенно рубится во всякие «сталкеры», «контр страйки» и «доты» и именно по этой причине считает себя наикрутейшим тактиком. Бли-и-и-инннн, мне иногда хочется набить ему лицо, когда СирОжа начинает с видом знатока рассуждать, как надо штурмить, какие ошибки наши штурмовики допускают, и как бы сделал на их месте он, Новик.
Этот уникум заказывает из дома все тактические прибамбасы, которые видел в интернете: модульную броню, «безухую» кевларовую каску, нашлемную камеру, рацию с гарнитурой, разгруз. А! И нож, ножище — какой-то навороченный мачете с клинком сантиметров в 40. В мечтах своих, я так понимаю, Новик видит резню в окопах противника и связку копченых вражьих ушей на своей шее. Мы всем табором задолбались ему объяснять, что это так не работает. И вообще, чтобы вступить в ножевой бой с противником во время штурма, надо просохатить автомат, лопатку, гранаты, оказаться в месте, где нет подходящей палки или камня и встретить там точно такого же сказочного везунчика.
Новику наши резоны до лампочки, у него в голове картинки из любимых игрушек. Рупь за сто даю: несмотря на все наши лекции, СирОжа свято уверен, что аптечка на поясе исцеляет также эффективно, как в играх, и в накате всегда есть возможность сохраниться на предыдущем уровне.
Я ничего не могу поделать с этим персонажем. Просто стараюсь, чтобы он не пересекался с комбатом и не просил у него перевода «в штурма». Ну жалко пацана, для таких первый бой становится чаще всего и последним.
Ребята тоже на Новика частенько психуют, предлагают в сердцах исполнить его «сокровенное желание» и отдать-таки в стрелковую роту. Но когда к нам приезжает комбат или Ромка Евдоха новый начштаба, те же пацаны стараются превентивно озадачить балбеса чем-нибудь далеким и длительным настолько, чтобы наша «рэмба», не дай Бог, не выскочила со своими пожеланиями к командованию. И вообще не попадалась начальству на глаза, ибо дурные желания имеют не менее дурную привычку осуществляться.
К описываемому моменту мы уже третью неделю стоим в маленьком дачном поселке Пшеничное под Рубежным. И изо всех своих 122-миллиметровых сил, помноженных на 40 «стволов», помогаем парням это самое Рубежное штурмовать. «Ирисок» пока дают с избытком, «жирных» целей тоже хватает. «Ириской», или «карандашом» на нашем реактосовском сленге называют реактивный снаряд «Града». «Ириска» — производное от «ЭрЭска», а РС расшифровывается как «реактивный снаряд». А «карандаш» — общее сленговое название любого артиллерийского боеприпаса.
В Пшеничном, по ходу, засели надолго. После Рубежного будет Северодонецк, потом Лисичанск. Города расположены таким… треугольником. Отсюда, точнее — с наших огневых Лялька вполне «дотягивается» до каждого из трех городов, практически на всю их площадь. Если куда не достаем, вполне можем выбрать огневую поближе и дотянуться оттуда. То есть пока мы не возьмем Лисичанск — последний в «треугольнике», место дислокации нам менять смысла нет. И не хочется, если честно. После трех месяцев мытарств по посадкам, подвалам и полуразбитым фундаментам судьба расщедрилась на кирпичный, вполне жилой дачный домик с мощным подвалом, колодцем во дворе и даже рабочей баней. До нас в домике жили ВСУшники, а настоящие его хозяева, по сведениям соседей, «дали драпала» в сторону «процветающей евродемократии». Мы к владельцам без претензий и, появись они сейчас, домик без вопросов освободим. Но сейчас хозяев нет, на дворе война, а хохлы, что жили тут до нас, очень грамотно оборудовались на предмет возможной обороны. По периметру участка отрыты огневые точки, перед входом и на подоконниках брустверы из мешков с песком. Ну… раз уж пришли на готовое, надо пользоваться. И локация — удобнее некуда. Домик на самом краю поселка, сразу за калиткой — лес. Тут и Ляля прямо под боком, затянутая масксетью и закиданная ветками, и «четырка» наша под навесом. Навесы из масксетей, кстати, накрывают и почти всю площадь двора. Мы благоразумно стараемся передвигаться именно под ними, не «светясь» без нужды. В общем, огромное человеческое спасибо незалежным — о нашей безопасности и обороне позаботились на славу.
— Яцык, основное — сорок два-двадцать восемь!
— Сорок два-двадцать восемь — да, — подтверждает Яцык в рацию и шустро докручивает рукоять наводки, сводя деления шкал и риски.
В визире моей буссоли «зрачок» панорамы смещается из перекрестия. Ловлю обратно, считываю цифры.
— Сорок два-шестьдесят пять!
— Сорок два-шестьдесят пять — да!
На сей раз «зрачок» панорамы остался точно в перекрестии буссоли, а значит, Ляля верно сориентирована в основном направлении стрельбы и можно считать прицел.
— Изюм, метео давай!
Функции разделены четко. Пока мы с Яцыком «приводим к общему знаменателю» буссоль и пусковые трубы Ляльки, Изюм запрашивает у Соболя свежие метеоданные.
— Температура воздуха — двадцать один!
— Температура двадцать один — да!
Каждую принятую по рации вводную непременно проговариваешь обратно, во избежание ошибки.
— Давление семьсот сорок три!
— Семьсот сорок три — да! — Вбиваю в таблицу очередную цифру.
— Альфа ветра — тридцать четыре-двенадцать!
Температура воздуха, атмосферное давление, скорость и направление ветра, температура заряда… «Метео» — одна из важнейших деталей прицельных расчетов. Не дай Бог тебе ошибиться всего на единицу в давлении и на десяток сотых в направлении ветра. В лучшем случае снаряды лягут просто не туда, куда предполагалось. В худшем — «дружественный огонь», мать его, то есть прилет своих снарядов по своим же пацанам. У нас за все годы в артиллерии такой погани ни разу не случалось и в дальнейшем не надо. Каждую циферку любовно просчитываем и проверяем, прежде чем отдать в расчеты.
Поправки ввожу вручную, таблица Кравченко отпечаталась уже, кажется, прямо на подкорке мозга. Еще раз проверяю результаты… Все, можно отдавать!
— Яцык! Прицел четыреста одиннадцать!
— Четыреста одиннадцать — да! — орет рация, а я вижу, как руки Яцыка порхают над шкалами прицела.
— Уровень — тридцать-ноль!
— Тридцать-ноль — да!
— Доворот — меньше ноль-восемнадцать!
Яцык дублирует голосом последнюю цифру, уже заканчивая колдовать над шкалами и уровнями. Еще секунд десять, и в уши мне втыкается вопль, слышный с полутора сотен метров без всякой рации.
— Док! По сто третьей «А» — готов.
И вот тут… пауза. Несколько секунд. Прежде чем отдать команду на открытие огня, я должен быть сам уверен, что нигде не облажался и все правильно просчитал. Перед глазами вспыхивают колонки вводных — почти как в кино про Терминатора. Все верно… Ну-у-у!!!
— По сто третьей «А»… полным пакетом… Огонь!!!
А теперь надо очень-очень быстро, пока ветер без камней. Выдергиваю из земли треногу буссоли, закидываю инструмент на заднее сиденье «четырки». Втыкаю на место треноги заранее подготовленную палку — вешку. Яцык в это время уже отрабатывает в кабине «Града» ключом. Вручную за десять секунд опустошая весь пакет. Так умеет, наверное, только он один. И пусть пакет пусковых труб нам приходится «обтягивать» вдвое чаще, чем ребятам, работающим автоматикой, это себя сильно окупает по времени стрельбы. Десять секунд вместо сорока, а! Ракеты уходят в небо на огненных хвостах, почти без промежутков.
— По сто три «А», расход сорок, остаток ноль!
— Принял. Ва-а-али-им!!!
Ляля и «четырка» срываются с места почти одновременно. Сейчас не до реверансов, надо быстрее потеряться в «зеленке», пока нас не засекла какая-нибудь не в меру глазастая вражья летающая дрянь. Или, если уже засекла, слинять до того, как огневую перепашут «сто пятидесятыми», а то и чем похуже.
Влетаю под прикрытие деревьев, ныкаю «четверочку» в заранее присмотренный развесистый кустище и уже бегом скачу к краю посадки. Старушка Лялечка ползет на подъем медленно, невыразимо медленно, натужно завывая стареньким движком. Давай, родненькая, еще чуть-чуть осталось до спасительных деревьев. Дотяни, укрой себя и пацанов от вражьих глаз и передохнем.
Все, выдыхаем. Лялька вползает под арку древесных крон, Изюм глушит движок. Местечко для укрытия присмотрели просто чудное. Сверху, сквозь деревья, нас разглядеть невозможно, и даже если коптер супостата снизится, то влетать ему придется аж вглубь лесополки. Пока нам такие виртуозы не встречались, но небо смотрим и слушаем внимательно. Лялечка у нас одна, и она — самое крупнокалиберное, что есть в батальоне. Потеряем Лялю — оставим штурмов без дальней огневой поддержки. Нет у нас права на такую расточительность.
Горняк с заряжающими заранее закинули на эту полянку «ириски» для перезарядки, оставили Круглого нам в помощь и укатили на следующий пункт боепитания.
— Как отстрелялись? — спрашивает Круглый.
— А я знаю? Раз матюков полные ухи не насыпали, значит нормально, — разводит руками Яцык.
Тут он прав. О результатах нашей стрельбы нам на месте докладывают редко. Обычно только в тех случаях, если мы либо долбанули особенно эпично — со зрелищными спецэффектами в виде горящей техники или вторичной детонации складов боепитания вражин, — либо если надо повторить по тому же месту. В случае, если вдруг не попадем, или попадем сильно не туда — тоже сообщат. И непременно матом в наш адрес. Но мы до сих пор клали Лялькины пакеты точно по адресу и тактику в дальнейшем менять не собираемся. А подробности наших достижений за день узнаем, как правило, на вечернем совещании в штабе.
Все, пока отдыхаем. Перед перезарядкой должны остыть пусковые трубы, это минут 40-50. Потом заряжаем пакет, курим и пылим на новую огневую — отрабатывать следующую цель.
