ЛуганскИнформЦентр продолжает серию публикаций произведений, , рожденных в горниле СВО. Сегодня мы представляем новый рассказ московского врача-реаниматолога Константина Леушина, который недавно презентовал в нашем агентстве книгу «По обе стороны войны».
«ИМЕННОЕ ИЗДАНИЕ» (РАССКАЗ)
Каждый раз, когда я возвращаюсь из своих врачебных командировок в зону СВО, коллеги меня радостно встречают, слушают «как там» и спрашивают «ну и когда все это уже закончится?». Впору им ответить: «да когда мы туда все по очереди ездить будем», но я тоже рад нашей встрече и всех хочу видеть живыми и здоровыми. К тому же понимаю, что мои взгляды не везде совпадают с «линией партии и правительства», поэтому ответы на вопросы оставляю для врачей дежурной смены, с кем можно поразмыслить и, если все больные будут стабильны, сообразить на троих.
Но вечером за чаем они меня опять спрашивают: «и зачем было ехать в Курскую, если их, раненых бойцов, и так сюда во все клиники Москвы везут? Адреналина тебе не хватает?». Что ответить не знаю, наверное, всем нам по жизни чего-то не хватает. Дальше они рассказывают: «Мы тут недавно одного бойца оперировали. Кстати, наш коллега — медбрат. Как проснулся после наркоза, никого не заморачивал, только благодарил. Приятно — такой воспитанный и вежливый парень! Вчера в нейрохирургию перевели. Да ты сходи к нему в палату, пообщайся!».
Ладно, думаю, но не идти же мне с умным видом, как будто профессор: «Здрасьте, ну как дела?». На такой случай у меня есть «заначка» — две книжки: «По обе стороны войны» про СВО и «Разряд!.. Еще разряд!» про нас, врачей и анестезистов, жизнь которых неказиста.
Заходим с коллегой, который проводил наркоз этому парню, к нему в палату. Мой коллега здоровается со своим недавним пациентом и вступает с ним в разговор: «Привет! Ну как дела, боец? Болит, не болит? Вставать не пробовал? Есть начал?». Дальше:
— Вот я тебе нашего доктора привел. Только что вернулся оттуда. Так что знакомьтесь, а я — в операционную.
«Здрасьте-здрасьте». «А мы с вами нигде раньше не встречались?» — спрашивает меня этот парень на койке.
Я смотрю на него, и мне кажется, что тоже мы где-то пересекались. Да мало ли я видел там таких молодых и красивых! Отвечаю, как «побываший»:
— Может быть. Я был в Луганской республиканской больнице, потом у «Вагнеров» в Луганске и в Бахмуте, в Белгороде на «скорой» мотался, вчера вот из Курской вернулся.
— А я в Светлодарске, в Первомайске и тоже на «Рюмке» — в Бахмуте, в госпитале на Артемовском заводе шампанских вин. Работаешь здесь? — спрашивает меня.
— Да, совмещаю анестезиологию и реанимацию… в свободное от основной работы время, — отвечаю и говорю ему:
— Слушай, мне тоже кажется, что я тебя где-то видел, — я кладу две своих книжки к нему на столик со словами:
— Это тебе! — и присаживаюсь на его койку.
На мои книжки он — ноль внимания. Смотрит прямо в глаза не отрываясь. Начинаем разговор. Оказывается, у нас с ним общие знакомые из «вагнеров», врачей и фельдшеров, работавших на «Рюмке» весной 2023-го. Называю ему свой позывной — «Вроде слышал, но точно не помню». Дальше он рассказывает, как после «Рюмки» его перевели в госпиталь Светлодарска, а там было по сто поступлений в сутки, все время на ногах. Затем он подписал контракт с МО. Был фельдшером в эвакогруппе, выносил «трехсотых» с нуля больше на носилках. Хорошо, что под «птичку» не попал. На последнем, 120-киллограммовом, напрочь сорвал себе спину, так что уже и сам идти не смог. Закончил он свой anamnesis morbi словами:
— Короче, в госпитале обкололи обезболом и сделали рентген позвоночника. Ничего делать не стали, направили прямо сюда. Сказали, что у вас тут нормально оперируют и…
— … анестезируют, — хотел я добавить, но вовремя прикусил язык, потому что не надо искушать анестезиологическую удачу!
Я не спрашиваю, чувствует ли он после операции свои ноги и все ли у него работает. Я же не лечащий врач! Так просто зашел-вышел и привет, боевой товарищ! Поэтому, чтобы его как-то отвлечь, в двух словах рассказываю про «приколы» в своих командировках. То да се, и я понимаю, что пора уже заканчивать свой визит вежливости, но он меня опережает:
— Спасибо, что зашел.
— Да вот, книжки написал. «По обе стороны…», — там рассказ про Бахмут «Кровь, честь, Родина и отвага». Про нас, короче. Если зайдет, напишешь отзыв в ВК или в Телеге, ладно?
— Так ты что, даришь их мне? — он искренне удивился и приподнялся в кровати.
— Вот за этим я к тебе и пришел! Чтобы ты оживать начал! — хотелось сказать, но я, как «побывавший», ответил кратко: «Конечно!»
Он, не обращая внимания на человека с открытой грудной клеткой на лицевой стороне, почему-то начал рассматривать книжку с обратной стороны. Там художник Александра Абеленцева нарисовала операционную «Рюмки», где хирурги оперируют, а человек, похожий на анестезиолога, переливает раненому кровь. В левом нижнем углу красовался логотип издательства «Яуза».
Не отрываясь от картинки, он говорит:
— Спасибо! Прямо именное издание. Подпиши, пожалуйста!
Собираясь подписывать, как всегда, «От автора с наилучшими …», я его спрашиваю:
— В смысле, именное?
— Одну букву изменить — и будет мой позывной, — отвечает.
— Так это ты, что ли?! Ешь, матрешь! Мы ж с тобой на «Рюмке» рядом спали! Ты еще ночью музыку без наушников слушал! — я почти кричал, нарушая охранный режим клиники.
— Точно! А у тебя будильник каждое утро «Семнадцать мгновений…» играл — «Я прошу, хоть не на́долго …», а сам в это время уходил на́долго!
Да, теперь я понял, почему запомнил этого парня с русским позывным, созвучным древнему городу Московской области. Не каждый человек в наше время, если услышит, что у кого-то где-то болит, вместо «…Как же ты меня за…л!», скажет:
— Можно тебя попросить? Выключай, пожалуйста, свой будильник, а то каждое утро «…боль моя, ты покинь меня», а сам в это время на наркозе!
Признаюсь, так бывает. Еще в нашем анестезиологическом сообществе как-то не принято хвалить хирургов. Наши чувства взаимны. Потому что хирурги, наши «злейшие друзья», знают заранее, что «все осложнения только от наркоза». Исключения — когда мы просим за своих, а потом благодарим друг друга. Вот и в этот раз, я открыл дверь ординаторской нейрохирургического и прям с порога начал благодарить нейрохирурга, который сделал моему брату по ЧВК операцию. Наш «нейрик» доктор не военный, но красивый — здоровенный и голос у него командный, как у генерала Лебедя, если кто помнит такого:
— Да! Все получилось. Скоро поднимем (на ноги). Не хотелось, чтоб его потом убили.
— Не понял, а кто его собирается…
— Я грю — у него хороший генофонд. Таких убивать нельзя!
Кто бы спорил, но я всяких там видел и «не все они были прекрасны и не все высокого роста». По своему статусу, я не работал «на нуле» и в эвакогруппах, поэтому видел их живыми.
Дня через три я зашел к своему брату по медгруппе «Вагнер». Он встретил меня, стоя на своих двоих и по его высокому росту я окончательно убедился, что передо мной именно тот человек, с которым мы были в госпитале под Бахмутом. Он ждал своего доктора с эпикризом и недоумевал: «Ну что, он не мог сперва написать выписку, а потом уже идти в операционную?»
Я попытался его переключить на другую тему: «Спина не болит? Все работает?»
— Да нет, все в порядке, только одна нога немеет немного. Да где ж мой доктор? За мной же сейчас должны приехать! — похоже и правда начал выздоравливать, раз у него появились другие проблемы.
Тогда я «успокоил» его: мол, не переживай, брат, все имеет свой конец, даже нейрохирургическая операция! Наверное, с полным правом он мог ответить что-то подобное, касательно вопросов моих коллег про СВО, но будучи человеком честным, признался:
— Книгу твою пробовал читать, но больше двух страниц не получается. Голова кругом идет. Наверное, от «обезбола».
— Если это так, то боль тебя покинула. Надеюсь, что надолго, — подумал автор и поставил точку в этом рассказе.
