Семейная пара из Рубежного Александр и Лидия Кузнецовы с 2013 года воспитали 14 приемных мальчиков и девочек. О судьбах детей, их адаптации к реалиям вне детского дома, жизни на линии фронта ЛуганскИнформЦентру ко Дню отца рассказал глава семьи.
«ВЫ НАШИ НОВЫЕ ПАПА И МАМА?»
— Как создавалась ваша многодетная семья? Сколько ребят продолжаете воспитывать в настоящее время?
— Первого ребенка мы взяли в семью в марте 2013 года. На тот момент готовился к закрытию сватовский детский дом, и детей мог забрать кто хочет — обычно это не практикуется. Случайно оказавшись там, познакомились с девочкой Галкой, которая впоследствии и пополнила нашу семью. На вид ей было лет десять, хотя по факту — 14. У нее была задержка физического развития. Кстати, чистая психосоматика: с ее слов, она понимала, что чем старше становится, тем меньше остается шансов попасть в семью. Поэтому ее организм «отказывался» взрослеть.
Через полгода служба по делам детей предложила нам взять семейную группу из четверых девочек. Собственно, мы не планировали большую семью, но поскольку уже побывали в детском доме, то знали, как там «хорошо». И решили, что надо брать, ведь детям не место в детском доме. Это были близняшки Саша и Маша — им было по семь лет. Даша — на год младше. И Лиле было четыре с половиной года.
У нас до сих пор есть видео, где они выходят нам с женой навстречу и говорят: «Здравствуйте! Вы наши новые папа и мама?». Мы — им: «Да, девочки». Очень волнуемся, естественно. Саша идет к сестрам. А в цепочке сиблингов (дети, рожденные в одной семье, кровные братья и сестры — прим.) обязательно кто-то из детей берет на себя роль матери — это классика жанра. Вот Александра как раз и занимала это место. Она говорит девочкам: «Это наши новые папа и мама» — и они тут же залезли к нам на руки.
А дальше, как говорится, где пять детей, там и семь, и так далее. В общей сложности у нас 14 приемных детей, часть из них уже выросли. Сейчас с нами живут семеро: Миша, Матвей — им по 11 лет, Денис — 13 лет, Лиля, Глеб — 15 лет, Даша и Назар — 17 лет.
БАГАЖ ИЗ РАННЕГО ДЕТСТВА
— С какими сложностями вы сталкивались как приемный родитель? Как их преодолели?
— Сложности, конечно, возникали. Они особо не отличались от тех, что случались при воспитании двоих моих кровных сыновей, которые давно выросли.
Но проблема вот в чем. Все базовые навыки закладываются в ребенке в раннем возрасте, и именно этот багаж создавал некоторые трудности. Ведь все наши дети со сложными судьбами. Почти у всех матери умерли от цирроза печени. То есть, это дети запойных алкоголиков. Меня всегда удивляло, как при всех этих условиях могут рождаться и вырастать такие прекрасные дети.
Действительно, как и утверждают психологи в сфере приемного родительства, первые три месяца нахождения в семье — «конфетный» период, когда все здорово. Дети пребывают в восторге: «Ух ты! У вас бассейн!», «Ух ты! У меня своя кровать!» и так далее. А потом у ребенка проявляются все унаследованные привычки, в том числе не самые лучшие.
Например, один из наших мальчиков — Денис — все время воровал еду и ел в туалете. Закрывался, чтобы никто не видел. Мы понимаем, откуда это — естественно, из прошлой семьи. Его мать била смертным боем и, видимо, не кормила.
С Назаром были некоторые проблемы в школе. Мы его взяли довольно поздно. Мальчик с очень сложной судьбой. Он был под опекой у бабушки, бабушка умерла. Затем его передали под опеку прабабушке, прабабушка умерла. Родственники отправили его в северодонецкий детский дом, где у ребенка произошел нервный срыв. Я знаю почему — там заведение при Украине было довольно «интересное». Оттуда его забрала прокурор из Рубежного, которая решила, что она должна стать приемной матерью. Взаимоотношения не сложились, она его вернула, и он попал к нам. Представляете вообще сколько травм у человека? И он пытался привнести в обыденность свои детдомовские паттерны поведения. Было сложновато.
Кстати, положительную роль в наших с ним взаимоотношениях сыграло то, что он со мной однофамилец, и отчество тоже совпадает — Александрович.
О полной адаптации ребенка в семье можно говорить через год. Когда этот цикл прошел, можно сказать, что все притерлись.
В целом, серьезных конфликтов между нами и детьми не припомню. По мелочи ссорятся, конечно. И я могу немного ругаться, в основном из-за учебы.
Но когда мы берем детей, я всегда задаю им главный вопрос: «Дети, хотите мы будем вашими папой и мамой?». Пока никто не сказал нет. Затем я говорю: «Хорошо, мы будем вас любить, только такое условие: вы не будете на меня обижаться, когда я буду заставлять вас учиться».
СТАТЬ ЗНАЧИМЫМ ВЗРОСЛЫМ
— Какие подходы к воспитанию детей используются в вашей семье? Какими принципами руководствуетесь?
— Относительно подходов к воспитанию, тут, пожалуй, соглашусь с Петрановской (российский психолог — прим.) — хотя я с ней далеко не во всем согласен — детей просто нужно любить. То есть, если относиться к приемным детям как к работе — а сплетни, знаете, ходят всякие, что ради денег их берут и так далее — то лучше за это не браться.
Нужно очень много разговаривать. Не словом, а делом доказывать, что ты их отец или мать. С высоты прожитых лет и исходя из опыта могу сказать: дети начинают доверять тогда, когда видят, что ты ради них готов чем-то пожертвовать. Например, хорошими отношениями с другими людьми.
Мне приходилось ругаться с завучами, когда к нашим детям относились несправедливо, обижали. И когда они видят, что ты их защищаешь, тогда и появляется доверие. Тогда ты для них становишься значимым взрослым.
У нас воспитывался мальчик Валера. Тоже попал к нам довольном взрослым. Его выгнала из дома бабушка-опекун. Мне об этом случае сообщила служба опеки. Приезжаю и что я вижу: вот сумочка, вот мальчик. Это вечная беда с бабушками-опекунами. Потому что пока дети маленькие, с ними хорошо, а вот когда у них начинается подростковый период, имеешь то, что вложил в ребенка в раннем детстве. То есть, становится видно, насколько ты смог стать для него значимым взрослым.
ДВУМЯ УДАРАМИ
— Нельзя не спросить. Как ваша семья пережила освобождение города от украинской армии?
— Наша семья полной мерой хлебнула боевых действий и в 2014 году, и в 2022-м.
2022-й, конечно, вообще ни с чем не сравнится. Рубежное занимали достаточно тяжело и долго.
Наша ситуация еще осложнялась тем, что у меня русский паспорт с 1993 года, на Украине был вид на жительство. Когда в городе был батальон «Айдар» (запрещен в РФ) — а он сюда заходил и в 2014-м, и 2022-м — то жена меня из дома не выпускала, потому что это было бы до первого патруля.
Живем мы в таком месте, что от нас до украинских укреплений был буквально один квартал. Мы ждали пока линия фронта через нас пройдет. Бегали прятаться в подвал. После нашего отъезда в двор прилетели две мины. Причем удары были нанесены целенаправленно.
Покидая дом, оставили соседям генератор. У нас во дворе была скважина. Люди приходили как за водой, так и могли зарядить телефоны. Обычно собирались в восемь утра.
Через пять дней после нашего отъезда на звук работающего генератора пришли украинские солдаты. Им объяснили, что тут только мирные жители.
На следующий день было очень шумно — снайперы стреляли и так далее — и люди не стали идти к нам за водой. И ровно в восемь утра первая мина прилетела возле скважины, прямо к бочке. Было очень точное попадание. А вторая мина прилетела в конек нашей крыши — разнесло второй этаж. Мы его построили своими руками буквально перед самым началом боевых действий.
СОХРАНИТЬ ДОМ
— Где вы размещались во время отъезда? И как по возвращении домой справлялись с разрушениями?
— Из города мы выезжали группой из 14 человек — к нам прибежали и дети, которые выросли и уже съехали. Дома нас не было два месяца.
Вначале жили у моего товарища в Луганске, а оставшееся время провели в центре социальной поддержки в Славяносербске. Позже я, кстати, возглавлял такой же филиал в Рубежном на протяжении двух лет.
Когда город освободили, мы вернулись. Первый этаж у нас более-менее уцелел. Но мы понимали, что первый ливень — и мы лишимся дома полностью. Поэтому решили приступать к восстановлению как можно быстрее.
У меня очень широкий круг знакомств в российском сообществе приемных родителей. Честно сказать, мы просто кинули клич: «Ребята, помогите восстановить дом». Нам собрали около 200 тыс. руб. Как раз хватило закупить профнастил.
Наш луганский товарищ очень здорово помог с транспортировкой материала. Ведь в то время в Рубежном негде было купить и шурупа. И вот мы со старшими мальчиками приступили к работам.
Тяжело было сугубо морально. Потому что, когда мы строили первый раз, было приятное предвкушение, что сейчас один раз хорошо сделаем — и это навсегда. А во второй раз уже возникало какое-то дежавю. И естественно, на всех сказались боевые действия. Лично у меня — ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство — прим.).
Но уже практически все восстановили. Сейчас занимаюсь фасадом, осталось немного отделки.
ДАТЬ СЕМЬЮ
— Как сложилась судьба детей, которые выросли и уже живут отдельно?
— Например, в этом году три наши девочки поступили на педагогические специальности в Елабужский институт — это филиал Казанского федерального университета. Мира — по профилю физика и математика, Саша и Маша — по программе «Начальное образование» и второе направление — психология. Они туда и хотели, у них талант общения с малышами.
— Рассматриваете ли возможность взять еще на воспитание детей, оставшихся без попечения родителей?
— Честно сказать, планируем. Не потому что, опять же, как могут сказать, ради денег.
Во-первых, мы по-прежнему считаем, что детям вообще не место в детском доме. У каждого ребенка должны быть папа и мама. Это принципиальная позиция.
И, во-вторых, несмотря на то, что уже, конечно, тяжеловато, но насколько мы можем судить, у нас это неплохо получается. И как-то глупо не использовать опыт, который у нас накоплен. Поэтому если предложат, то конечно, возьмем. Почему нет?
