Как оставаться русским человеком вдали от Родины, как не растерять свои ценности и как не заменить их другими. О душе, об отличии русской культуры от западной, о роли Донбасса в новом русском Ренессансе в интервью ЛуганскИнформЦентру рассказывает директор АНО "Культурные приоритеты", основатель проекта "Обратная перспектива" Василий Харьковой - русский человек, который прошел испытания медными трубами и вернулся из Соединенных Штатов Америки в Россию, в Донбасс.
— Василий, ваша история, она, если не уникальная, то одна из немногих. Вы были успешным человеком в Штатах, у вас были интересные проекты, интересные предложения, но вместо того, чтобы ими воспользоваться, вы приняли решение вернуться в Россию и начать все с нуля… Как это произошло?
— Вообще я сейчас уже со стороны смотрю на то, что случилось, как на некое провидение. Потому что, в принципе, ребята, с которыми я уезжал, они-то остались…
— И они успешны там, за рубежом?
— Ну, кто-то дальнобойщиком стал, кто-то там на стройке трудится. Думаю, все-таки есть личности, которые душой, в принципе, не русские. Они готовы принять другую культуру, в ней раствориться. Вот у меня, видимо, что-то проснулось внутри. Поворотным моментом была именно встреча с монахом. Это была та самая благодать, возможно, к которой я прикоснулся и "протрезвел". До этого я находился в таком же состоянии, как и все, с кем я уехал. Я это только так с мистической точки зрения могу объяснить. А с точки зрения рациональной — наверное, мой русский мозг в определенный момент перестал понимать целеполагание существования там.
— Когда поехали в США, цель же была?
— Да, мне как будто накидали задач в России. Через маркетинговый "фастфуд", который был к нам занесен с Запада через медиа, через клипы, шоу-бизнес. Я принял эту концепцию: она же классная, блестит, все интересно. И помчался за ней в Штаты. А когда приехал, прикоснулся, понял, что это какое-то папье-маше, искусственная история, за которой нет глубины. Но самый главный триггер — удостоверение личности — ID. Это такая карточка, на ней моя фотография. И я увидел портрет, глаза и не узнал их. Просто смотрю и думаю: кто это вообще здесь.
То есть меня немножко даже напугал этот тип на фото, он был похож на какого-то персонажа из игры, как пластиковый Кэн, друг Барби. Я тогда подумал: может быть, действительно, я загоняюсь. К психологу я не пошел, не моя история. А вот в церковь решил сходить. В первый раз забрел в такой, это не церковь была, а какой-то молельный дом. Там вечеринка была, там и танцевали, и молитву читали. Атмосфера такая, как будто этого пастора шоу-бизнес в плен взял. Мне показалось странным: у меня впечатления с детства о церкви немножко иные были. Помню еще какое-то умиротворение, тишина. А тут прямо ближе к истерике было настроение на службе. Не то место, чтобы вопросы задавать.
Через месяц или несколько недель мне говорят, что есть еще русская православная церковь. Прихожу туда, а там часовня деревянная, представляете? Захожу, а там свечи, иконы, хор поет и такая атмосфера, как будто в деревне к дедушке приехал. И стоит монах, он внешне выглядит, как боец ММА, такой "убийца" с бородой, а глаза добрые, как у дедушки в деревне. И вот это сочетание несочетаемого, контраст силы мужской и доброты меня покорили. И я начал задавать ему вопросы про то, какая задача у нас и чем мы, русские, отличаемся от американцев.
— И что он ответил?
— Он говорит, дескать, американцы по жизни серферы. Их главная задача — это красиво прокатить по реальности, сделать финт и дальше поехать. Мы тоже любим посерфить, но мы больше дайверы. Помимо того, что мы любим прокатиться, для нас самое главное — погрузиться в подводный мир, увидеть красоту мироздания, насладиться и познать ее. А когда ты американца туда зовешь с собой на глубину, ему просто душно, воздуха ему не хватает. И ты для него душнила сразу автоматически. Он мне еще тогда Достоевского дал, томик "Братьев Карамазовых", Хомякова еще. И дал книгу Серафима Роуза.
— Чью книгу?
— Серафим Роуз — это калифорнийский монах. Точнее, это был ученый, который всю свою жизнь посвятил изучению санскрита и китайского языка. Ему однажды попалось случайно на старославянском какое-то церковное произведение, и оно развернуло просто его сознание. Он начал изучать русских святых отцов. И настолько углубился, что принял монашество, стал православным монахом и основал монастырь в Калифорнии, и оттуда пошло все православие по региону. Он написал книгу "Православие и религия будущего", и она в свое время покорила Голливуд. В Америке он прямо нонсенс, о нем много знают, он вообще по всему миру известен. И вот монах дал мне в том числе его книжку. Я на три месяца провалился, прочел эту литературу. Потом, когда прочитал, я понял, откуда я вообще уехал, что происходит. Для меня Россия раскрылась как прекрасный бутон. Я почувствовал себя обманутым, потому что уехал из нее под влиянием западной идеологии. И появилась только одна мысль: мне надо домой.
— Вы вот так все бросили и уехали?
— У меня тогда по работе два направления было: одно телевидение, а по выходным я работал арт-директором, переделывал бывшие банкетные залы в ночные клубы, то есть мы полностью меняли формат, придумывали вечеринки. Я за это отвечал, и в принципе, все было хорошо: люди приходили, клубы наполнялись, становились известными. И тут как раз мой директор, а он эмигрант из Белоруссии, 16 лет назад уехал, мне говорит: уже надо ехать в Майами, там банкетный зал, его надо переделывать, бизнес пошел. Я понимаю, что надо ему все рассказать. И рассказал: про монаха, серферов, про свои мысли, про Достоевского. А он мне говорит: "Я тебя понимаю, потому что 16 лет назад у меня то же самое было. Мы с супругой сюда приехали, и мы просто сломали внутри себя вот этот стержень русский. А после этого просто подвисли в воздухе: мы и не американцы, мы до конца их не понимаем, но и русских уже не понимаем. Мы висим как в пространстве, и каждые выходные у нас душа болит по России. Мы живем только ради дочки, которая родилась здесь и не знает, как болит русская душа". Ну после этого я и говорю, что все, до свидания, я поехал.
— Так ради чего живут западные люди?
— Они ставят вперед, как самое главное, доллар. То есть у них доллар является такой звездой. Забери этот доллар — и все: депрессия, стресс. Мы же видим статистику, что самые популярные медпрепараты в США — это антидепрессанты, вся нация на них сидит. И это у них как у нас кофе попить, регулярно. Видимо, они чувствуют душой, что не туда идут. Она им говорит, что не туда. И вот антидепрессанты в себя накидывают, и она как зомби дальше двигается.
— А когда вы вернулись в Россию, какие были первые впечатления после долгого отсутствия?
— В 2008 году вернулся. Я как приехал, то, конечно, сразу березы целовать (смеется). Эмоции были очень сильные, что я снова на родной земле, и она моя, родная. А потом я поехал в Оптину Пустынь, в монастырь. Мне стало интересно: откуда русские великие деятели культуры, философы, композиторы, режиссеры, художники брали вдохновение? Я прочитал, что, оказывается, Достоевский был в Оптиной Пустыни, и она оказала влияние на его "Братьев Карамазовых". Я приехал туда и чудом познакомился со скитоначальником игуменом Тихоном. А он сам режиссер и уже много лет там живет. Я его спрашиваю: "Откуда же наши великие творцы черпали вдохновение"? Он говорит: "Как откуда, от святых отцов все. Гоголь, Мусоргский, Рахманинов… Все великие произведения, все великие культурные открытия, которые повлияли и на нас, и на Европу, они все вдохновлялись святыми отцами и святым Евангелием".
— То есть в культурном коде России находится Евангелие?
— Да, так и есть по сути, просто об этом никто не говорит. А ведь святые отцы — это, получается, лучшие психологи, которые лучше других поняли нашу душу и ее "механику" описали в тексте. А писателям и творцам что нужно? Они видят в Писании интересный материал, на который можно опереться, видят его отражение в себе. И для них это бездонная ниша для творчества.
— Когда вы получили такое откровение, что вы делали дальше?
— Я поступил во ВГИК, а потом устроился на МУЗ-ТВ режиссером. И тут как бы началась вторая история.
— Как раз вас хотела спросить, что вы же вернулись именно в то время, когда западные образцы поведения, стиль мышления копировались в нашей стране. В том числе и на музыкальных каналах…
— Да, я как будто снова попал в Америку. Прихожу на МУЗ-ТВ, а там американский филиал по сути. Все вдохновлялись как раз западными методичками. И я увидел, что то, из-за чего я уехал, оно уже тут, и я должен своими руками это прокачивать. Например, выходит клип Ники Минаж, она тогда только начинала, ее еще никто не знает. А мы ее ставим в чарт сразу же на первые места, нам это нужно, чтобы прокачивать клип и делать его популярным. Получается, девочки лет двенадцати смотрят на Ники Минаж, для них она становится эталоном, образцом того, как женщина должна себя вести. А потом наши же корреспонденты (у нас была программа Check-In) ходили по улицам и спрашивали у ребят, у детей, какую песню вы хотите поставить. И в ответ получали, конечно, поставьте Ники Минаж. То есть они никогда не знали эту певицу, мы сами ее показали, навязали, и теперь они ее и просят ставить снова и снова. То есть мы подсаживали, получается, молодежь на западные образы, формировали их через медиа. Когда начинаешь про это задумываться, то понимаешь, что это какая-то неправильная история. И я принял решение, что надо заниматься чем-то своим.
— Делать свое медиа и клипы?
— Не только, хотелось реальных дел. Я познакомился с ребятами из Агентства стратегических инициатив, которые тоже были заряжены на теме русской культуры. И мы начали возить детей с детдомов в экскурсии по Золотому кольцу, знакомить с русской культурой. Нас во время поездки сопровождал священник, который общался с ребятами, раскрывал их души. Потому что они все были как ежики, то есть закрытые все, "шипят". У нас было по программе три остановки в разных местах, зажигали свечи, общались, и ребята начинали рассказывать про себя, какие-то сокровенные обиды, он их всех раскрывал, как психолог. И потом они еще встречались с другими монахами, которые своей благодатью изменяли их. И в конце поездки дети были уже просто другие, они не хотели расставаться, глаза в слезах, хотели изучать Россию, ездить по таким местам. И прямо видны были изменения, как ребенок изначально всех подначивал, подзуживал, а потом просит прощения у всех и извиняется, на глазах начинает менять свою модель поведения. Для него что-то в жизни поменялось, поменялся угол зрения на реальность. Вот это неизгладимое впечатление. И подумал: надо сделать проект, которым мог бы вот это транслировать.
— Вам захотелось про эту трансформацию рассказать всем?
— Знаете, я в принципе попал в такое классическое неофитство: когда ты только к чему-то сокровенному прикасаешься, тебе хочется всех этому научить, всем сразу про это рассказать. А у меня ничего лучше не нашлось кроме инструмента медиа. Я же режиссер, поэтому думаю, что надо снимать, показывать ролики, фильмы, надо проект сделать и назвать его "Обратная перспектива".
— Откуда это название?
— Этот термин первым сформулировал Павел Флоренский. А вообще это уникальный угол зрения, взгляд Русской цивилизации на нашу реальность. И такого нет нигде. Сейчас многие говорят, что, мол, Запад, где культурное ядро, для нас закрылся, всё, нас отрезали, откуда нам брать вдохновение? А вот у нас есть вообще неповторимая история, которая просто является кладезем для генерации новых идей. Если посмотреть, как расположены на иконе здания, то они как будто вывернуты наизнанку. Обычно, когда ты смотришь на дорогу или на коридор, линии перспективы сходится в точку — это прямая перспектива. То есть так мы воспринимаем реальность нашими глазами, мы наблюдатели. А в иконе наблюдателем является творец реальности, который на тебя смотрит через икону. Так мир воспринимали 1000 лет назад.
— Европейцы тоже?
— Да, европейцы так же воспринимали мир до определенного момента, пока не впали в ересь. По сути, они сказали: не факт, что творец есть, человек здесь главный, он в центре. То есть человек должен наблюдать, от него идет развитие реальности. Вот это как раз и есть концепт прямой перспективы в искусстве. Они начали все евангельские сюжеты рисовать в прямой перспективе. Пошла волна так называемого Ренессанса. Художники начали очеловечивать даже духовные образы. Богоматерь стала сексуальной, у святых появились мышцы, как у античных атлетов. Но ведь по сути это не Возрождение, это уход к язычеству и уход от духовного. Все в искусстве сделалось обычным, бытовым. А потом это подкрепили еще и философами.
— Отрезвление разве не пришло?
— Пришло, наверное, когда произошла Вторая мировая война. Она показала, что человек не способен быть центром. То есть он показал, на какие ужасы он способен. Но отмотать назад, переосмыслить сделанное европейская цивилизация уже не смогла в своей гордыне. То есть признать, что мы тут не главные, было сложно. И они пошли еще дальше. Они сказали: хорошо, человек — не главный, он просто промежуточный вид, который должен просто стать неким питательным переходным звеном к созданию сверхчеловека, который унаследует землю. А мы просто уйдем. Этот концепт перехватила Силиконовая долина, и они разделились на два лагеря. Один лагерь реально считает, что мы должны уйти с эстафеты.
— То есть мы создадим искусственный интеллект, а сами уйдем на периферию или вообще вымрем? Так?
— Да, а он наследует планету. Второй лагерь считает, что ИИ надо сдержать, мы не должны сдавать позиции. Илон Маск как раз во втором лагере, во всяком случае его публичные заявления именно про это.
— А что же говорит Русская цивилизация?
— А мы в этом моменте начали, наоборот, развиваться в сторону духовности. Они пытаются отразить мироздание в механике, структуре и в цифрах. А у нас — интуиция, любовь и человек. И этому человеку важнее отношения человеческие между людьми. И знаете, именно слияние этих двух подходов России и Европы, если мы возьмем и соединим западную рациональную часть и нашу интуитивную духовную, способно на реально огромный рывок вперед. И в науке, и в культуре, и в развитии. Потому Америка не смогла допустить этого и стравила нас.
— То есть для вас использование Украины странами НАТО, то, что сейчас происходит вокруг нее, это именно камень, который Америка бросила между Европой и Россией?
— Да, мне кажется, это их главная цель, они видели, что отходят на периферию, а тут зарождается что-то новое. Россия поднимается, и у нее действительно мощнейший потенциал.
— Возвращаясь к "Обратной перспективе", какие проекты в ее рамках реализуются?
— Первый проект, который мы запустили в эти горячие времена, это тема дизайна и живописи, то есть визуального искусства. На момент начала СВО многие дизайнеры, которые были в проекте, убежали. Я решил, что надо срочно что-то делать. Должны же быть реальные патриоты и при этом талантливые творцы. И решили организовать конкурс. Название придумал радикальное: "Образ Святой Руси с современным визуальным воплощением". Я думал, сейчас найду человек десять. Но пришло 400 работ. И было очень много крутых талантливых работ, в финал вышли 70 самых талантливых.
Сейчас готовимся ко второму конкурсу. Мы хотим, чтобы он стал уже социальным лифтом, чтобы те ребята, которые далеко живут, могли, не уезжая из дома, развивать свои города, работать у себя и творчески развиваться. Это был один из первых проектов. А так много чего еще делаем: фильмы, документальные ролики.
— Я смотрела ваши ролики: "Русские, вперед!", "Помогаем вместе, помогаем своим!", "Про тебя". Меня поразила разница подходов. "Русские, вперед!" — это энергия, слава русского оружия, русского воина. "Про тебя", "Помогаем вместе, помогаем своим!" — они, наоборот, настолько милые, ламповые. На какого зрителя вы рассчитываете? Чьи струнки души должны быть задеты?
— Здесь всегда по-разному. Вот, допустим, "Про тебя" — это же ролик про любовь, да? Это был заказ от одного фонда. Необычно, кстати. Я когда ушел из шоу-бизнеса, я боялся остаться без средств к существованию. Но пути назад не было, и я решил просто довериться, Господь не оставит. И знаете, стоило мне уйти, как мне начали сыпаться заказы как раз на альтернативу шоу-бизнесу.
— А это в каком году было?
— Это уже с 2015 года. Уже началось пробуждение, фонды начали появляться, которые просто хотят, чтобы появлялись в медиа традиционные ценности. Собственно, и "Про тебя" так появился. Мне позвонили и спросили: ты можешь сделать ролик, в котором будет показано, что брак — это красота. Я спрашиваю: "Какой логотип ставить?" Говорят, что не надо никакого логотипа и рекламы, просто сделай ролик, чтобы он лежал в интернете. Я думаю: "Ничего себе, то есть люди дают деньги, чтобы заронить идею, чтобы она жила".
— А "Русские, вперед!"?
— Идея "Русские, вперед!" у меня родилась после поездки в Донбасс. Я делал фильм про "Пятнашку" — Дикую дивизию. Я тогда пообщался с местными, бойцами, потом съездил в Северодонецк, гуманитарку отвез. После этого меня как ацетоном облило, все эти кружева московские слетели разом. Потому что, когда общаешься с этими людьми, ты говоришь не с маской, а сердце с сердцем разговаривает. Там нету фальши. Там нельзя в лукавстве находиться, ты должен быть чистым, искренним человеком. И понимаешь: именно так и должны нормальные люди общаться. Я приехал в Москву и думаю: почему никто из крутых продакшнов не сделал мощный ролик. Есть же у нас те, кто имеют серьезные ресурсы и мощности. Ладно, думаю, сам сделаю. И случайно наткнулся на матч "Зенит-Локомотив", услышал, как одна часть трибуны кричит "Русские, вперед!", а вторая ей отвечает. Это было так мощно. А потом я начал собирать ролик, хотелось сделать, как трейлер к фильму, чтобы был яркий эмоциональный заряд.
— У вас в ролике очень яркой линией идет православная тема. Как это получилось?
— Так и получилось. У меня этот трек лег и лежит, чего-то в нем не хватало. Я как раз в этот момент читал историю Пересвета и Челубея, и как Сергий Радонежский благословил нашего воина на бой с тьмой. И меня это поразило, думаю, что, ну, вот оно. Вот он, русский человек, вот оно, сочетание православия и воинского духа, когда сила сочетается с любовью и божественной энергией. Это и есть Россия. А в ролике этого нет. Значит, надо добавить. Было страшно, конечно, делать такое сочетание.
— Оружие и молитва?
— Да, я когда положил, я так подумал, что очень сильно, но отношение было двоякое к результату. У меня есть друзья-монахи, думаю, вот они мне сейчас наговорят за это.
— А вы им показали ролик до публикации?
— Да. Я им показал, они сказали: "Это просто нечто, это мощь". Я когда это услышал от них, то понял, что все правильно сделал, попал действительно в эту квинтэссенцию русской души. И я выложил в интернет. На утро просыпаюсь, и все понеслось.
— Проснулись знаменитым?
— А я же не отметил, что это я сделал. Мне надо было просто ребят поддержать, чтобы они вдохновились, чтобы увидели, что мы с ними, вот и все. А на утро мне начинают присылать этот ролик, типа смотри, как круто сделал кто-то.
— То есть вы не проснулись знаменитым, но знаменитым стал ролик?
— Да-да. Стали строиться версии, что это сделали фанаты "Зенита". Потом разобрались, конечно. И мне из Питера начали звонить с телеканалов. Хотели взять интервью, спрашивали, фанат ли я "Зенита". Я честно сказал, что футбол люблю, но не фанат. Они так расстроились.
— Не взяли интервью, в общем?
— Не взяли (смеется), но написали, кто создатель ролика, и подчеркнули, что я не фанат "Зенита". Так что молодцы.
— А будете продолжать эту тему? Этому ролику уже год получается?
— Чуть больше. Конечно, продолжим. У меня уже есть несколько интересных вещей. Вообще, самый первый ролик это был "Позиция" на трек Юрия Бардаша (украинский и российский продюсер, хореограф, основал и продюсировал группу "Грибы" — прим. ред). Он меня просто поразил, и его история тоже: Бардаш едет в Россию через Абхазию, пишет ко всем обращение на час. И плюс еще такой сильный трек. А ведь Бардаш был частью шоу-бизнеса, именно прозападной линии (Quest Pistols, "Грибы"), но, видимо, у него что-то произошло непростое. И когда услышал эту композицию, думаю: вот это мощно, и тоже сделал на нее клип. Вечером он выложил трек, а ночью я сделал клип, ему отправляю. Он мне: "У меня слезы, я плачу! Как ты это прямо увидел? Можно я выложу у себя?". Конечно, можно. Так этот клип тоже пошел в народ. А так вообще сейчас тоже делаем много интересных вещей. Есть абсолютно новый проект.
— Расскажите, мы хотим быть первыми, кто об этом напишет…
— Познакомился с отцом Прокопием, монахом Соловецкого монастыря, а он очень большой интеллектуал, пишет глубокие вещи, и как раз написал манифест духовного формата (Антропологический манифест contr постмодерн). А у меня еще до знакомства с ним была мысль записать такого артиста или такого персонажа, который бы читал атмосферный хип-хоп, глубокий, но без всего этого пафоса прозападного. При этом чтобы в нем была сила и глубокий смысл. Мы ж кто? Мы мирские, у нас каждый день искушения, это тяжело. А тут на меня выходят от отца Прокопия, пишут, что видели "Русские, вперед!", очень понравилось. Присылают Манифест и спрашивают, не мог бы я с ним что-то сделать. Вот это то что надо! Уверен, это будет эмоционально сильный проект.
— А кто будет в этом проекте участвовать? Есть ли какие-нибудь договоренности?
— Первая мысль — найти пока неизвестного харизматичного артиста, который это будет читать. Другой путь — сделать общий проект с разными рэперами, актерами, которые уже известны, типа MACAN. Им раздать разные части Манифеста, чтобы у всех был разный стиль, и они как бы соединяются в один большой такой проект.
— А конкурс будете продолжать?
— Мы сейчас готовим второй конкурс "Обратная перспектива". И этот конкурс направлен на поиски талантливых людей среди трех дисциплин: это поэзия, музыка и дизайн арт. И мы хотим его не только по России запустить, но и по дружественным странам. Это наша новая миссия, такая "мягкая сила", потому что сначала мы объясним концепт обратной перспективы с научной и философской точки зрения. И если этот концепт интересен, то попробуйте в этом концепте сделать произведение. И что тут интересно, что люди из разных стран, которые даже не знают Россию, начнут нас лучше понимать, начнут погружаться, увидят новую крутую тему. Ведь, оказывается, обратная перспектива не только у живописи есть, она есть и в музыке, и в поэзии. Для них это будет новая волна. Мы хотим запустить конкурс в конце апреля начале — мая.
— А вот те, которые от нас оторвались, сбежали и присягнули не нам, а они могут что-то создать в эмиграции?
— Есть те, кто уехал в страхе или в каком-то состоянии обманутом, попал под чуждое влияние, но там пробудился, как я. Они могут сделать сильную вещь, потому что у них есть чувство долга, чувство Родины.
— Возвращаясь к теме Донбасса и Новороссии, вы часто у нас бываете?
— Был один раз, но, так сказать, везде.
— То есть вы надолго приезжали?
— Да, изначально я попал в проект арт-директором Молодежного фестиваля уличного искусства "СпортАрт". Мы привозили стрит-арт артистов в Луганск и совместно вместе с художниками из академии Матусовского ЛНР расписывали город. И параллельно у меня был документальный фильм "Пятнашка: Дикая дивизия Донбасса". И я между мероприятиями фестиваля ездил в Донецк.
— Как вам было общение с ребятами?
— Меня поразила, конечно, их концепция. Они же интернациональная дивизия, они отражение Дикой дивизии царской России. То есть все национальности —башкиры, даргинцы, дагестанцы, чеченцы, армяне — их что объединяет? Они сами говорят: мы русские воины. У них ядро, стержень — русский язык. Они говорят: мы за русский язык здесь бьемся. Вот это очень интересно, все интеллектуально очень крутые. Они очень четко понимают, почему они здесь находятся, что происходит.
— А расскажите о своих первых впечатлениях от Донецка. Чем он отличается от других российских городов?
— Мне показалось, что я в Питер попал изначально. Я подумал: какой красивый чистый город. И это, наверное, тоже показатель силы характера, внутреннего стержня. К вам приезжаешь, а тут все службы работают, они ухаживают за городом. Город выглядит достойно, чисто, интересная архитектура. А люди все честные и искренние, они готовы друг другу помогать, приезжим. Такая теплота, сердечность и мощь чувствуется. И сразу понимаешь, что это как бы гребень волны новой России. Оттуда и пойдут изменения. Здесь есть талантливые поэты, артисты, режиссеры, они и так уже делают сильные вещи. А когда все закончится, они придут сюда к нам в Москву, в Питер, и они станут новой элитой, они будут задавать уровень и качество произведений. Фронтовики чувствуют реальность иначе, чем мы. Вот в чем дело.
— А есть кто-то из ярких творческих личностей на Донбассе, произведения которых вам запали в душу?
— Мы как раз провели серию концертов по Сибири в Красноярске, в Новосибирске, в Омске, в Кемерово. Смысл концертов был показать, что в самые тяжелые времена для нашего государства из народа выходят личности, которые меняют историю, и эти личности как раз видны через все века. Это Александр Невский, Федор Ушаков, Пересвет. И через эти личности построили сюжетную линию, основанную на лучших произведениях отечественных композиторов: Мусоргский, Чайковский, Рахманинов. И вот в Кемерово был отдельный концерт, и он назывался "Донбасс Возрождение", потому что Кузбасс и Донбасс — братья на протяжении всей истории в самые тяжелые времена. И для жителей Кузбасса история ДНР очень близка, у них сердце разрывается, когда они видят, что там происходит. И мы решили построить концерт прямо на этой теме. И особенностью концерта было то, что все произведения были современных донбасских композиторов и донбасских поэтов. Это и Владимир Скобцов, Анна Ревякина, Елена Заславская, из композиторов Евгений Карабанов, Виктор Ульянич, Елена Чистая, Александр Рульянский. Успех был необыкновенный, все в шоке, зрители стояли и аплодировали минут двадцать, со слезами на глазах.
— Завершая наше интервью, что бы вы хотели сказать жителям Донбасса?
— Я бы сказал спасибо большое за то, что в тяжелое для России время стали щитом, сердцем и силой, которая пробудила нас. Пробудила и вдохновила на изменение и возвращение к истинным смыслам русским.
