Клирик курганского кафедрального собора в честь святого благоверного князя Александра Невского отец Михаил Шушарин добровольцем ушел на СВО и несколько месяцев провел в окопах вместе со штурмовиками казачьего батальона БАРС-6 «Форштадт» и разведкой. В интервью «ФедералПресс» батюшка рассказал, почему священники на передовой стали необходимостью и как вера помогает бойцам.
«Это случилось 9 Мая, когда вместе с владыкой (митрополитом Курганским и Белозерским Даниилом) и губернатором (Вадимом Шумковым) возлагали цветы и венки к Вечному огню. В тот момент что-то в сердце встрепенулось. Оба моих деда записаны на памятных табличках на Аллее славы. Я и до этого обдумывал такой шаг, но тогда принял твердое решение, что точно пойду на СВО. Подошел к владыке и попросил благословения. И уже 17 мая отправился в сборный пункт в Екатеринбурге. Попал на передовую, потом меня забрали разведчики в Лисичанск. Вместе с ними ездил по разным подразделениям, позициям и госпиталям, участвовал в эвакуации раненых», — рассказал отец Михаил, отвечая на вопрос: почему решил отправиться служить капелланом в зону СВО.
По его словам, он мог бы всю командировку «провести в одном подразделении, в одних блиндажах и окопах, но когда бойцы узнали, что рядом на передовой находится настоящий священник, то просили приехать».
«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о ней. Я никогда и нигде не молился так, как там. За ребят в основном молился, не за себя боялся. Хотя ребята говорили: „Хороший ты мужик, отец Михаил: сам не боишься и с тобой не страшно“. Они просто не знали, что я чувствовал; мне иногда было очень страшно», — поделился пережитым священнослужитель.
Он уточнил, что ему пришлось служить в батальоне штурмовиков.
«Наш костяк раскидали по разным позициям, добавили к нам уголовников, мобилизованных и элэнэровцев. Состав был разный. Знаете, что скажу: эти люди были более искренними, чем те, кто в тылу находится и в штабе сидит. Там, на передовой, мне иногда духовно было легче, потому что к священнику действительно относились как к отцу», — подчеркнул клирик собора.
По его воспоминаниям, бывало, что и «конфликтные ситуации происходили, потому что психика нарушена у всех от страха».
«Когда ребята возвращались с задания, где им смерть дышала в лицо, они приходили со стеклянными глазами и неадекватные, даже на разговор не шли. В этот момент их просто не нужно трогать какое-то время, молча дать кружку чая, и все. И когда живешь вчетвером в одном блиндаже, в замкнутом пространстве, не у каждого психика выдерживает. И во время опасности и налета человеческая психика нестабильная. Когда молишься и читаешь Евангелие вместе с ними, рассказываешь о жизни святых, на духовные вопросы отвечаешь, то атмосфера становится более дружественная», — добавил отец Михаил.
По его мнению, на войне нет неверующих людей.
«Почти каждому хотелось поговорить со мной. Но там нельзя собираться большими группами, поэтому приходили по одному-два человека в блиндаж», — уточнил он.
Капеллану также приходилось крестить бойцов на передовой.
«На учебном полигоне покрестил шесть человек. И еще татарина, с которым вместе несли службу в карауле. Мы с ним одну ночь разговаривали, он мне вопросы про веру задавал. Он не знал, во что верить, был мусульманином по традиции. Потом он выразил искреннее желание принять православие. Я его крестил в честь пророка Илии. Потом еще несколько ребят на передовой покрестил. Это помогло сплотить коллектив, помогло нам стать более стрессоустойчивыми, что многим сохранило жизнь», — подытожил священнослужитель.
