Книга «Хроники Двенадцатого бата» Андрея Огилько написана не для литературных премий, она написана для ныне живущих — чтобы помнили. Об этом в рецензии на сборник, опубликованной в «Литературной газете», пишет доцент кафедры философии Луганского государственного аграрного университета имени Климента Ворошилова, кандидат философских наук, культуролог Нина Ищенко.
СРЕДА ОБИТАНИЯ
Война, которая длится больше 11 лет, перестает быть новостью. Она становится средой обитания. Воздухом, землей под ногами, шумом в ушах по ночам. За эти годы мы, живущие здесь, научились по взрыву определять калибр, по свисту — траекторию, а по глазам — кто только что пришел с позиций.
Но мы почти разучились удивляться. Нас сложно чем-то пробить.
Книгу Андрея Огилько «Хроники Двенадцатого бата» я читала медленно, с долгими паузами. Не потому, что тяжело — хотя тяжело, да. А потому, что я узнавала в ней нашу общую жизнь. Ту, что за стенами дома. Ту, что шла на моей земле, пока я сидела в подвале и пыталась писать о чем-то вечном. Эта книга — не взгляд из тыла и не репортаж военкора. Это голос изнутри плоти войны, который нельзя подделать.
ПО ЗАКОНАМ ЖИЗНИ
Огилько — не писатель. И в этом его сила. Его «Хроники» написаны кровью сердца. Они не выстроены по законам драматургии, а живут своей, органичной, порой неудобной жизнью. Как живет окоп, в котором есть и грязь, и гильзы под ногами, и заботливо положенная на бруствер ветка сирены. Он не пытается быть философом или летописцем. Он свидетель. И его свидетельство тем ценнее, что лишено пафоса. Война у него не цепь подвигов, а череда суровой будничной работы на грани жизни и смерти, где место подвигу находится рядом с необходимостью найти сухие носки или ворчливо отчитать бойца за растраченные впустую чипсы.
Читая про бой на Счастьинском мосту, я вспоминала тот день. Мы слышали канонаду, знали, что там наши. Но только теперь, из книги Огилько, я поняла, чем пахло и как дышалось на том асфальте, простреливаемом со всех сторон. Узнала про Сафона, водилу, снятого снайпером, и про осколок, рикошетом влетевший автору в ягодицу, — «не столько больно, сколько обидно». Эта бытовая, почти неприличная деталь дорогого стоит. Она обезоруживает, она — правда.
ГЛАВНОЕ — ХАРАКТЕРЫ
Но главное в «Хрониках» — не батальные сцены, главное лица. Вот железный Моцарт, переплывающий ледяной Донец. Вот Цыган, с его гениальной, неистребимой жаждой жизни, превращающий трофейный хлам в необходимые на фронте вещи. Это характеры, выкованные в горниле 2014 года и закаленные в 2022-м. Когда читаешь про их шутки, их ссоры, их немыслимую, запредельную взаимовыручку, понимаешь, почему они выстояли. Потому что война — это не только про стрельбу, она — про людей.
Особенно пронзительны для меня, луганчанки, страницы, где появляются местные. Дядька Леха с пирожками, пасечник, отдавший баням последние дрова. Огилько не рисует нас, жителей Донбасса, несчастными жертвами. Он показывает нас как участников, как часть этого сопротивления. Пожатие руки, стакан кофе, звонок с чужого телефона родным — это тоже фронт. Тыловой, но оттого не менее важный.
ЧТОБЫ ПОМНИЛИ
«Хроники Двенадцатого бата» — долг живых перед павшими, о котором Огилько прямо говорит в предисловии. Он написал ее, чтобы 30 парней, оставшихся на том мосту, и десятки других не стали просто строчкой в сводке. Чтобы мы знали их позывные, их шутки, характер.
Закончив читать, я вышла во двор. Была тихая, можно сказать, мирная ночь. И я по-новому ощутила эту хрупкую тишину. Как подарок, оплаченный кровью Сафона, Моцарта, Цыгана, Дока и всех, о ком эта книга. Она написана не для литературных премий. Она написана для нас. Чтобы помнили.
