В 10-ю годовщину Крымской весны события тех дней вспоминает член действующей в ЛНР общественной организации "Не забудем! Не простим!" Сергей Белов.
- Насколько ожидаемым на тот момент для Вас было возвращение Крыма в состав России?
- Удивление, конечно, вызывал уровень, с которым люди, осознавшие то, что в Киеве произошел вооруженный государственный переворот, вышли на улицы городов, заявили о том, что не имеют желания подчиняться преступной киевской власти. Протесты происходили не в каком-то отдельном населенном пункте, а практически на всей территории Донбасса, Крыма, в центральной части Украины.
В памяти был предыдущий, "оранжевый", майдан (2004 года), однако тогда некие политические силы достигли определенных соглашений. Спустя достаточно большой промежуток времени история практически полностью повторилась. И люди, осознавая, что в этот раз полагаться на политические силы, которые будут определять ситуацию, не стоит. Нужно брать инициативу в свои руки.
И если Украина позиционирует себя как некое демократическое государство, то народ может брать право на реализацию закона в свои руки.
- Как Вы думаете, почему пророссийские настроения, например, в Харьковской и Запорожской областях тогда не получили того продолжения, которое было в Крыму и Донбассе?
- Здесь нужно понимать и специфику определенных городов, и общее настроение в массах. Потому что украинизация - то, о чем сейчас уже принято говорить не скрывая - шла не с 2008 года, не с 1991-го, а на протяжении буквально ста лет. И определенные населенные пункты этой украинизации подверглись в большей степени.
В том числе, например, славный русский город Харьков, объявленный некой культурной столицей Украины, из которой по сути своей вышли первые идеологи украинского национализма и создания некого национального государства. К несчастью, вирус украинского национализма достаточно плотно засел в головах, в том числе людей, которые руководили администрациями городов, районов.
Второе: это было еще мирное время, не у всех было осознание, в какую фазу перейдет конфликт.
А также мы знаем, как работала служба безопасности Украины. И если на территории Донецкой и Луганской Народных Республик они не успели отреагировать, то в Харьковской и Запорожской областях было арестовано огромное количество людей. Они буквально пропали в неизвестном направлении, и до сих пор этих людей никто не видел.
Речь не о двух-трех людях, речь о сотнях. Как мы до сих пор не знаем точное количество погибших в Доме профсоюзов в Одессе, точно так же мы не знаем точное число пророссийских активистов, которые пропали после событий на улице Рымарская в Харькове либо в других городах Украины только за свои взгляды. И вполне возможно, что они до сих пор находятся в тайных тюрьмах или были убиты службой безопасности Украины.
- Что касается Крыма, по Вашему мнению, почему Киев не осуществил там силовой сценарий, как затем в Донбассе?
- Во-первых, необходимо учитывать географическое положение. Доступ в Крым мог быть обеспечен только через узкий перешеек, который можно заблокировать. Любая военная деятельность вооруженных формирований Украины на полуострове требовала подготовки, а события развивались очень быстро.
На тот момент среди военачальников, которые проходили службу в вооруженных формированиях Украины, мнение тоже не было однозначным. Нужно понимать, что передача Крыма Украине - это не событие 16-17 веков, это событие второй половины прошлого столетия. И для многих его присутствие в Украине - это не данность, которая навсегда сохранилась в сознании.
Возвращение Крыма в Россию воспринималось как совершенно разумное действие, учитывая нахождение там Черноморского флота, явное преобладание населения, идентифицирующего себя как русское.
Киев не успел отреагировать. Плюс, скорее всего, не успел получить одобрение западных кураторов. Люди, стоящие у власти в Украине, всегда подчинялись всевозможным спецслужбам либо влиятельным финансовым кругам, политическим партиям на Западе. Видимо, не было единой позиции о возможности начать какую-то операцию.
Уже с Донбассом была придумана совершенно противоречащая конституции, здравому смыслу так называемая антитеррористическая операция. По всей видимости, было получено одобрение на развитие конфликта, в результате были применены украинские вооруженные силы. Первое, что мы увидели - это авиаудары. Эти люди совершенно четко продемонстрировали, что они ведут войну в первую очередь против гражданского населения.
- Как Вы относитесь к продолжающим звучать в Киеве заявлениям о возвращении границ Украины времен 1991 года?
- В любой ситуации нужно либо гнуть свою линию до конца, либо не заикаться об определенных вещах вообще. И если Украина хочет восстанавливать некую историческую справедливость, она может окопаться на территории Черниговской области. Потому что ничего исторически большего на протяжении веков в буквальном смысле слова она не имела.
Давайте говорить честно: вы хотите восстанавливать историческую справедливость - отдаете все это и идете узнавать, что вам захотят оставить поляки. Если вы видите историческую справедливость только в рамках 1991 года, извините, мы ее видим по-другому.
- Как повлияло на Вашу деятельность начало силовой операции в Донбассе?
- Во-первых, изменилось понимание того, что ты так или иначе можешь повлиять на определенные процессы, что ты участник этих процессов. Я как участники патриотического объединения принимал какое-то участие в жизни страны, но никогда это не требовало такого количества усилий, определенного осознания, личностного отношения к ситуации. И самое главное - это никогда не требовало настолько однозначного выбора. Потому что возникла ситуация, в которой сказать "моя хата с краю" было невозможно.
Для меня до сих пор люди, которые выбрали вариант посередине, это люди, которые просто предали себя. Я уважаю людей с другим мнением, они, по крайней мере, совершенно четко его озвучивают. У них свое видение мира, но тем не менее.
Надо понимать, что Русская весна в Донбассе - это не какое-то одномоментное действие, например, когда 6 апреля взяли здание СБУ, либо предшествующие этому входы протестующих в облгосадминистрацию. Это масса событий. Первые митинги, поддержка бойцов "Беркута", которые стояли на майдане, не имея приказа каким-то образом адекватно реагировать на вооруженное противостояние там.
Этот момент в целом менял мировоззрение, отношение к тому государству, в котором ты живешь, и себе в государстве. Когда мы все вместе сказали, что хотим определенной автономии, возможности общаться напрямую с государством Украина - это было понимание того, что мы вышли на определенный уровень и мы действительно тот самый народ, который является основой государства.
Когда пролилась первая кровь, пришло понимание того, что с Украиной нам больше никогда не будет по пути. И это государство по сути своей мертво. Потому что государство, которое применило вооруженные силы против собственных граждан - в тот момент мы все являлись гражданами Украины - оно не имеет права на существование, по крайней мере в том виде, в котором оно было тогда и существует сейчас.
