О вере, смирении, боли утрат и испытаниях военного лихолетья в интервью ЛуганскИнформЦентру рассказывает старшая монахиня Лисичанского женского монастыря в честь иконы Божией Матери «Призри на смирение» матушка Екатерина.
— Расскажите, как вы пришли к вере и монашеству?
— Все началось с детства. Росла я возле храма 1905 года постройки — он никогда не закрывался, даже в советские годы. Бегала туда с мамой, а батюшка называл меня «именинницей» — я родилась на Крещение. Тогда и зародилась эта связь с Богом. Позже, работая операционной сестрой в травматологии, видела, как людям недостает не только лекарств, но и духовной опоры. Шептала каждому: «Сходи в церковь, закажи молебен». В 52 года приняла постриг — после тяжелых испытаний: потеряла двух мужей, одна поднимала троих детей, боролась с онкологией. Господь дал понять: время служить Ему.
— Ваша жизнь до монастыря связана с медициной. Как этот опыт повлиял на ваше служение?
— В больнице я поняла: врачи лечат тело, а душу спасает только вера. Помню двух парней после аварии на мотоциклах. Тот, кто казался менее пострадавшим, умер, а второй с переломами выжил. Такие случаи заставляли задуматься: зачем Господь забирает одних и оставляет других? Научилась говорить с пациентами о Боге, даже когда это было опасно. В 90-е, под страхом увольнения, тайком отправляла людей в церковь. Однажды женщина с ожогами, которой я помогла, привела меня к бабушке Евдокии — той самой, что прошла лагеря за веру. Ее история перевернула мою жизнь.
— Как вы оказались на Белой горе и начали строить храм?
— Это место намоленное. Когда-то здесь стоял меловой храм, разрушенный в 30-е годы. В 1993 году мы поднялись туда с крестом, который разбился у бабушки во время молитвы. Шли по болоту, пели тропари, а на вершине словно услышали колокола. Позже узнали: тут действительно была церковь. Начали с источника — люди шли за водой, а мы обустраивали купальни, дорожки. В 2002 году зарегистрировали приход, а к 2013 построили храм в честь иконы Божией Матери «Призри на смирение». Вагончик, трапезная, жилой корпус — все своими руками.
— В 2014 году началась война. Как вы пережили те события?
— Помню, как 29 июля зашли украинские военные. Стояли на молебне, когда закричали: «Танки!». Бойцы из батальона «Азов» требовали объяснить, почему мы «московские». Говорила им о ювенальной юстиции, ЛГБТ, спрашивала: «Таких детей хотите?» Они слушали. Потом начались обстрелы. Снаряд попал в дом — осколки пробили ноутбук, но меня не задели. В храме прятались и наши, и беженцы. Однажды пришли за «майном» (имуществом укр. — прим. ЛИЦ) — угрожали расстрелом. Ответила: «Без благословения владыки ничего не отдам». Уехали…
— Что вас поддерживало в самые страшные моменты?
— Вера и люди. Когда русские войска подошли в 2022 году, мы плакали от счастья. До этого молились, чтобы они пришли. Помню, как украинские солдаты прятались за храмом — верили, что здесь безопасно. А однажды наш источник стал единственным спасением для мирных жителей: женщины приносили нам пирожки, спасали стариков из подвалов. Эти моменты словно говорили: «Донбасс не сломить».
— Что бы вы назвали главным итогом вашего пути?
— Понимание, что в каждом человеке есть нераскрытая сила. На войне видела, как обычные учителя и шахтеры становились героями. Сама, пройдя через боль утрат — мой сын был убит в 2017 году, замучили в СБУ, — научилась принимать волю Божью. Сегодня наш храм — не просто здание. Это символ того, что даже в руинах продолжается служба. Как сказала бабушка Евдокия: «Место, где молились ангелы, навсегда останется Божьим».
