ЛИЦ продолжает публикацию интервью с бойцом ополчения и СВО (2015-2023), соцкоординатором фонда «Защитники Отечеств» Андреем Огилько, представившим на днях в Луганске свою дебютную книгу «Хроники двенадцатого бата».
ОЛЬГА МОРЕВА
— Скажите, а на последних этапах подготовки книги к изданию, были споры с редактором? По поводу отдельных эпизодов, сюжетной линии?
— Сейчас открою одну страшную тайну (смеется). Я тут выше немножко стучал себя пяткой в грудь, рассказывая о том, какой я прямо безупречный автор, чьи мощные тексты практически не надо редактировать. Так вот, тут я немножко слукавил. На самом деле все дело в том, что есть одна замечательная девочка на Дальнем Востоке, с потрясающим чувством стиля, безупречной грамотностью и любовью к хорошей литературе. И прежде чем я отдаю очередной эпизод пред светлы очи Ольги Морозовой, его вычитывает и правит другая Ольга — Ольга Морева. На самом деле я иногда пропускаю плеоназмы (стилистическая избыточность), могу повторить с небольшим промежутком одно и то же слово, автоматически употребляю армейский сленг без расшифровки. А Оля, которая Морева, меня во все это периодически тычет носом. И заставляет переправлять. Оценили даже редакторы «Лиры». Морозова напрямую заявила, что хочет видеть фамилию и имя первого редактора на титульном листе книги. И да — оно там есть. Поэтому то, что я выглядел несколько сильнее других авторов на творческой школе, это совсем не моя заслуга.
ОДНОПОЛЧАНЕ
— В книге описаны ваши однополчане. Как они отреагировали на то, что стали героями ваших историй?
— Видимо, попал в точку. Ребята реально узнают себя, свои уникальные выражения, события. Иногда немного спорим о той или иной ситуации. Моцарт, когда прочел главу имени себя, прискакал ко мне и бубнит: «Док, ты там прямо какого-то Илью Муромца описал, а не меня!» А я, честно, только голые факты описывал, нигде ни словом не приукрасил. В общем, претензии если и бывают, то только в излишней героизации сослуживцев. Они-то себя героями не считают. И многие, которых еще нет в первой части, с нетерпением ждут вторую, чтобы узнать там себя и прийти ко мне, как Моцарт, с претензиями на то, что, дескать, «ты там из меня прям какого-то героя-богатыря сделал».
О СЛУЖБЕ И ОПЫТЕ
— Вы с 2015 года участвуете в событиях в Донбассе. Как изменилось ваше восприятие нашей войны за эти годы?
— Восприятие — никак. «Впереди — бандерье и нацики, за спинами — вся Россия». Просто в 2022 году я убедился, что в своих ожиданиях был прав на сто процентов. И что все эти годы мы стояли на позициях и ждали именно такой развязки не зря, вопреки упадочникам и всепропальщикам.
— Какой эпизод из книги был для вас самым трудным или эмоциональным при написании?
— В первой книге его нет. Гибель моего наводчика, Женьки Косяка. Молодой мальчишка, очень позитивный, на двести процентов идейный, на войне с 18 лет, еще в реактивке вместе служили. Играл на гитаре, немножко рисовал. Писал очень патриотические и очень плохие стихи, слушал мои разносы. Переписывал. Женился за год до СВО, а за два месяца до начала спецоперации у Косяка родился сын. А 5 мая 2022 года Женька еще с тремя парнями шли на совещание в штаб и, у края посадки, их в упор расстреляла ДРГ. А когда я сам после ранения начал ходить с костылем, на штабе встретились с его вдовой, Иринкой. Я боюсь ей в глаза посмотреть, а она меня обняла, уткнулась мне носом в грудь и ревет.
«Док, берегите себя с пацанами. Мы уже задолбались вас хоронить…»
И да, я когда к этому моменту подошел, перед глазами уже именно эта картина стояла все время.
— Вы упомянули, что хотите «дать погибшим вторую жизнь». Как, по-вашему, книга помогает сохранить память о них?
— Да, да. Безусловно. Кстати, добился именно того эффекта, на который рассчитывал. У читателей в книге есть любимые персонажи. Очень многие пишут мне в личку, спрашивают о судьбе Цыгана и Моцарта. Цыган вообще получился чуть ли не центральным персонажем, люди просто влюблены в его забавный образ. Книгу, кстати, начал формировать через небольшое время после его гибели и, да, очень старался написать его именно таким, каким помню сам.
— Какой образ «русского воина» вы хотели передать в своих рассказах?
— Образ воина… Скорее, образ соседа, друга, парня с твоей работы, из твоего двора. Мы вполне себе обычные люди, не терминаторы, не Рэмбо. Мой посыл как раз в том, что обычный человек берет оружие в руки по зову сердца, по уровню своего патриотизма и становится тем самым воином. Оставаясь при этом все тем же парнем из твоего двора.
— И много таких примеров в книге?
— Один случай расскажу. Под Кременной дело было. Заняли газовую станцию около Житловки. Трудно, там опорники у супостата хорошие были. Мою ЗУ-шку (зенитную установку — прим. ЛИЦ) комбат закидывает в посадку возле газовой. Нацики нас периодически нащупать пытаются: то минометами, то из АГС. Холод собачий, дождь со снегом круглыми сутками. Вода кончается, а у нас еще и дырка в радиаторе. Водила воды только на кофе выдает. И тут вдруг бонусы, прямо пачкой. Резко потеплело, солнышко вышло. И Моцарт воды скинул, проезжая мимо, аж 60 литров. Ну, живем! Первым делом заварили прямо литр кофе, суп — горячего недели полторы не ели. И постирать белье, так как чистое давно закончились. Постирались, развесили шмот на стволах ЗУ-шки, кайфуем с кофейком. И тут хохлы про нас вспомнили. Сначала две «улитки» из АГС в нашем направлении отработали. Только мы выдохнули, а они минометами начали насыпать. Очень близко к нам. Ору — «в машину», и Пушкин рвет с места. Скачем по посадке как сайгаки, в какой-то момент даже на двух колесах ехали. Пушкин рулит, я держусь за все, что только можно, а Цыган сидит в кузове на сиденье стрелка… и ржет. Вот прямо взахлеб, со всхлипами и завываниями. Ору в окно: «Чего ржешь, дебил?!». Он не отвечает и продолжает ржать. Все, запутали следы, воткнулись под кустище развесистый. Выпрыгиваю из машины. У Цыгана рожа от смеха красная как помидор и по щекам слезы. Он тычет пальцем на стволы ЗУ-шки… где белье развешено недавно было и плотно. А там осталась только пара особо цепких носков, понятно, что разного цвета, чудом зацепившиеся за какой-то болтик трусы и еще одни — чуть дальше. И все.
Цыган, наконец обрел дар речи: «Ты бы видел, — как это все разлеталось на кочках».
Я представил. Стою, ржу не хуже Цыгана. Пушкин тоже взвыл рядом. Минут пять у нас истерика на адреналине. Пополам с хохотом. Потом успокоился, говорю Цыгану:
«Ну что, Гретель. Теперь пошли обратно, крошки собирать».
«Чего собирать?!» — спрашивает.
«Трусы, — говорю, — на мне последние. А ходить без них в принципе я категорически не согласный. Бери корзиночку и пошли по следам былых приключений — шмотки возвращать».
— Были ли у вас сомнения перед тем, как опубликовать какие-то моменты? Может, что-то казалось слишком личным?
— Так. Вопрос сложный, на самом деле. Есть моменты, которые я не буду публиковать. Или никогда, или достаточно долгое время. Всегда есть вещи, о которых говорить еще не время. Одно скажу точно: я ничего не приукрашиваю. Иногда я намеренно не копаюсь в причинно-следственных связях, не отвечаю сам себе и читателям на вопрос «почему было так?», а просто рассказываю, как именно это было. Ко многим вопросам, я думаю, в будущем еще придется вернуться, но сейчас главная моя задача донести образы своих сослуживцев до читателя. Образы, мотивы, поступки, лица, характеры.
О ПАТРИОТИЗМЕ И БУДУЩЕМ
— Вы говорите, что книга ориентирована на патриотов и кадетов. Почему именно эта аудитория для вас важна?
— Давайте начнем с того, что непатриотичная прослойка подобную книгу никогда в руки не возьмет. Они не хотят знать о войне и ее участниках. А вот людям с нормальным патриотическим настроем, участникам спецоперации, их семьям, тем, кто работает в волонтерстве, книга несомненно будет интересна. А кадеты… Давайте начну с того, что сам активно участвую в патриотическом воспитании молодежи. Проводим с ребятами уроки мужества, спортивные мероприятия. Недавно в одной из моих любимых школ провели творческий вечер «Поэзия СВО». Кадеты — это уже показатель патриотизма на нужном уровне. Ребята любопытные, умные, мотивированные, новые знания впитывают жадно и с удовольствием. А наша задача, и моя в том числе, помочь им сформировать свой внутренний стержень.
— Как, по-вашему, литература может влиять на молодежь в вопросах патриотизма?
— Вы в детстве, думаю, зачитывались «Молодой гвардией», «Разгромом», того же «Чапаева» пересматривали. Я тоже. Поэтому и вырос каким вырос, с внутренней системой ценностей и мотивацией. С нормальным здоровым патриотизмом, активным. То же самое и с нынешней молодежью. Ребята растут во времени героев, и этих героев, уже современных, они должны знать. А еще — видеть, что эти герои ничем особенным не отличаются от них самих. Они — простые, нередко забавные, с обычным человеческим общением и чувством юмора. Ничего пафосного и возвышенного в них нет. Вот я и стремлюсь к тому, чтобы молодежь начала понимать: быть патриотом и героем — это не что-то из книжек, это составляющая любого нормального человека с правильной системой ценностей.
— Фонд «Защитники Отечества» активно работает с кадетами. Какие проекты, кроме книги, вы считаете ключевыми в этой работе?
— Собственно, я почти все уже перечислил. Книги. Уроки патриотического воспитания, интерес детей к учебе в кадетских классах. Лично я, если честно, очень хочу вернуть детям «Зарницу». Обновленную, динамичную, на высоком уровне, на пейнтбольных и страйкбольных полигонах. А еще, уж извините, но когда смотрю ролики про детские тренировочные лагеря у хохлов, то всегда возникает вопрос: а где это у нас, на таком же уровне. С нашей мотивацией, с нашей идеологией, но именно в контексте интереса ребенка к будущему статусу защитника Родины. На лица детей посмотрите, абстрагируясь от того, что это происходит во вражеской стране. А у детей лица светятся, детям интересно побегать с оружием со взрослыми дядьками в форме. Получить боевые навыки. Пострелять. Для них это — увлекательное приключение. Нам тоже такое надо.
— Планируете ли вы продолжать писать? Может, уже есть идеи для новой книги?
— Да, планирую и пишу. Уже скоро отдам в издательство вторую часть «Хроник». Дальше пойдет книга с рассказами о животных на войне, название пока прорабатывается. Там реально очень большой цикл рассказов. За годы службы кого только на наших позициях не было: кошки и собаки — само собой. Ходили практически ручные банды ежей, жил сурок на огневой, прикормленный и наглый. И даже было, целое лето держали на довольствии выпавшего из гнезда совенка. Потом будет «Реактивка», книга более аналитическая, о событиях с 2015 по 2020 годы, во время моей службы в дивизионе РСЗО «Град».
О РЕАКЦИИ ЧИТАТЕЛЕЙ И ПЛАНАХ
— Какие отзывы о книге вас особенно тронули?
— Вот прямо до слез — когда читатели начали спрашивать о Цыгане. Когда в канале у друга потребовали пригласить в канал Моцарта. На самом деле отклики очень живые и теплые. И конечно, обиженный бубнеж не вошедших в первую книгу сослуживцев — «Док, а про нас когда будет?» — бесценно! (смеется).
— Часть тиража вы передали в Луганскую библиотеку имени Горького: почему важно, чтобы такие тексты были доступны широкой аудитории?
— Спецоперация так или иначе коснулась всей страны. Соответственно, интерес к этой теме в стране растет с каждым годом. Важно именно потому, что в героях моих книг и книг моих коллег-ветеранов читатели будут узнавать своих знакомых, друзей, родных. И понимать, что страна будет помнить их подвиг. А в моем конкретном случае — это вторая жизнь моих погибших друзей в душах и сердцах читателей.
— Есть ли планы по экранизации или аудиоверсии «Хроник»?
— Планы есть, реализации нет. Лично я, допустим, вижу в книге очень интересный и динамичный сюжет для фильма. И уверен, что фильм «зайдет» аудитории. Если его правильно снять. Но я, ей-богу, не понимаю, с какого конца браться за вопрос экранизации. Нет у меня знакомых сценаристов, режиссеров, продюсеров. Давайте пока плыть по течению. Может, где и прибьет к нужному берегу. Но! Часть моих рассказов, вошедших в сборник «Соратники», попала вместе со сборником в руки Никиты Сергеевича Михалкова. Там как раз начало «Хроник»: Счастьинский мост, Моцарт с его заплывом, пенсионеры, выходившие раненого Тоху. Чем черт не шутит, вдруг мэтр увидит потенциал?
— Что бы вы хотели, чтобы читатели вынесли из вашей книги?
— Именно то, что я и хотел этой книгой сказать. Воины и герои — они не в телевизоре и книгах, не только там, точнее. Они среди нас. Вот они — в твоем дворе, на соседней улице, у тебя на работе. И у каждого из нас, россиян, есть потенциал и мотив стать похожим на одного из них.
